Первая могила справа - [88]

Ангел задумался, а потом сказал:

— Чтобы сеять среди людей ужас и запустение.

Он не добавил «неужели не понятно», и я окончательно уверилась в том, что парень не шутит.

Я бросила взгляд на Рейеса. Он пристально смотрел на Ангела, словно хотел его от чего-то предостеречь.

— Я пошел, — проговорил Ангел. — Мама с утра собралась в парикмахерскую. Хочу посмотреть, как ее будут стричь.

Он придумывал отмазки и послабее, но такое случалось редко.

— В следующий раз не будешь от меня ничего скрывать?

Он игриво подмигнул мне:

— Посмотрим.

И ушел.

— По-твоему, для чего я здесь? — спросила я Рейеса, когда он сел возле меня. Рейес не ответил. Как и следовало ожидать. — Ты спас мне жизнь. Еще раз. Ты собираешься вообще выходить из комы? Не знаю, надолго ли у меня получится отменить решение штата.

Тут я наконец осознала, что он возле меня, и мое сердце забилось быстрее. Теперь, когда мы остались одни, оно взмыло ввысь, не обращая внимания на притаившиеся поблизости звезды. Исходившая от Рейеса сила была осязаема, она обволакивала, наэлектризовывала атмосферу, возбуждала. Он не двигался, но я чувствовала его всем телом.

Стараясь сохранять хладнокровие — хотя бы его остатки, я спросила:

— А кто ты, Рейес Фэрроу?

Не говоря ни слова, он протянул руку, ухватился за одеяло, сорвал его с меня, согревая мою кожу своим теплом. Я потянулась к нему, провела пальцами по шелковистым контурам и изгибам, образовывавшим его татуировку. Она была одновременно авангардной и примитивной — сочетание переплетающихся решеток, на концах которых были острия, как на лезвии его меча, и плавных изгибов, что обвивали его бицепс и убегали под рукав рубашки. Татуировка была одной большой картиной: она покрывала его лопатки, плечи и обе руки. Она что-то значила. Что-то большое. Что-то… важное.

Вдруг я растерялась. Почувствовала себя словно Алиса в Стране чудес; я ковыляла вдоль изгибов, опасаясь, что не найду выход. Это была карта входа. Я видела ее в прошлой жизни, и с ней не связывались приятные воспоминания. Скорее, это было предостережение. Знак.

Тут меня осенило. Заедавшие, запутанные, точно лабиринт, механизмы замка наконец поддались, дверь открылась, а за ней оказалась непроглядная тьма.

Это был ключ от врат ада.

Вздрогнув от потрясения, я пришла в себя. Задыхаясь, словно утопающий, я вынырнула на поверхность и жадно хватала ртом воздух. Я обернулась к Рейесу, в ужасе посмотрела на него и медленно, очень медленно, отстранилась.

Но он все понял. Я догадалась, кто он, и Рейес это понял. Его глаза блеснули, и он схватил меня, молниеносно, точно кобра, которая бросается на добычу. Я пыталась вырваться из его рук, но он взял меня за щиколотки и подтянул к себе. В мгновение ока он оказался на мне, прижал меня к полу и держал, а я извивалась под ним, царапалась и кусалась, борясь за свободу. Но Рейес был слишком силен и проворен. Он двигался точно ветер и предупреждал все мои попытки вырваться.

Минуту спустя я усилием воли заставила себя утихнуть, успокоить бешено колотившееся сердце. Рейес прижал мои руки к полу у меня за головой, а его тело, стройное и крепкое, сдержало бы меня, реши я снова сопротивляться. Я распласталась на полу и с опаской поглядывала на Рейеса; в голове у меня в разных направлениях проносились сотни мыслей, и я с трудом переводила дыхание под тяжестью его тела. По его лицу скользнуло странное, тревожное выражение. Неужели… стыд?

— Я — не он, — отводя взгляд, процедил Рейес сквозь зубы.

Он лгал. Другого объяснения быть не могло.

— Кто же еще носит такую отметину? — спросила я, стараясь казаться возмущенной, а не уязвленной, не обманутой в своих чувствах, не ошеломленной. Я приподняла голову и приблизила лицо к его лицу. Рейес пах, как воздух в грозу, когда вот-вот должен начаться дождь. И, как всегда, от него исходило невероятное тепло, которое почти обжигало мою кожу. Он задыхался. Это должно было смягчить меня, но не смягчило. — Кто еще на этом или на том свете?

Он не ответил, и я снова попыталась, извиваясь, выползти из-под него.

— Перестань, — сказал Рейес, и в его грубом, хриплом голосе сквозила боль. Он крепче стиснул мои запястья. — Я не он.

Я опустила голову на пол и закрыла глаза. Рейес подвинулся, чтобы крепче меня держать.

— Кто еще на этом или на том свете носит такую отметину? — повторила я и бросила на него обвиняющий взгляд. — Знак зверя. Чье еще тело заклеймено ключом от врат ада? Кто ты, если не он?

Рейес уткнулся головой в мое плечо, словно хотел спрятать лицо. Он глубоко вздохнул, и его дыхание коснулось моей щеки. Потом он заговорил, и в голосе его слышалось столько стыда, столько возмущения, что только усилием воли мне удалось сдержаться и не задрожать. Но от его слов у меня перехватило дыхание.

— Его сын. — Он поднял глаза, всмотрелся в мое лицо, стараясь понять, верю ли я ему. — Я его сын.

Я содрогнулась всем телом. То, что он говорил, было немыслимо.

— Я веками прятался от него, — продолжал Рейес, — ждал, когда на землю пришлют тебя, когда ты родишься. Господь не часто посылает ангела смерти, и каждый раз до тебя я испытывал невероятное разочарование, меня мучила боль утраты.