Первая любовь королевы - [2]

И Генрих действительно восхитился. Этот молодой король, вступивший на престол девятимесячным младенцем, слыл человеком вялым, слабым, нерешительным. Однако красота Маргариты воспламенила даже его унылую душу. Сеффолк немедленно получил добро, все остальные французские невесты, богатые и знаменитые, получили категорическую отставку.

И так, владыка одной из могущественнейших держав соглашался вступить в брак с бесприданницей и проявлял такое нетерпение, что готов был, казалось, переплыть Ла Манш, чтобы поскорее соединиться со своей нареченной!

Англия пришла в ужас от этого его выбора. Лорды и бароны, уязвленные военными поражениями, считали, что король, утративший почти все, что завоевал его отец, должен быть достаточно умен, чтобы поправить положение страны хотя бы выгодным браком. Генрих кротко возражал: «Разве король Англии настолько беден, чтобы гнаться за приданым? Разве не должен он сам поднять свою супругу на надлежащую высоту?»…

Дядя Генриха, герцог Глостер, особенно противодействовал намечающемуся браку. Но король впервые в жизни топнул ногой и отмел возражения престарелого родича. Он не только женится на очаровательной Маргарите, но и подарит ее безземельному отцу герцогство Анжуйское и Мэн — да-да, подарит в качестве свадебного подношения!

Генрих настоял-таки на своем. Пышная церемония бракосочетания per procurationem[6] состоялась в Нанси, и влюбленный Сеффолк привез влюбленному королю его юную супругу. Затем последовала не менее пышная английская свадьба в Тишфилдском аббатстве, турниры, скачки, разъезды по стране. За роскошными церемониями было как-то забыто то обстоятельство, что Англия, согласившись видеть рядом со своим королем на троне бесприданницу, отнюдь не получила взамен долгожданного мира, — только недолгое зыбкое перемирие.

Но, несмотря на это, в мае 1445 года пятнадцатилетняя Маргарита Анжуйская была торжественно коронована. С самого первого дня ее власть над супругом была так очевидна и так велика, что не приходилось сомневаться: он будет плясать под ее дудку. Юной королеве Англии предстояло свыкнуться со своей новой блистательной ролью. Поначалу она была так ослеплена собственным возвышением, властью, богатством, что не замечала ничего вокруг. От души хотелось ей полюбить холодную туманную державу, ставшую теперь для нее родиной. Обращение «ваше величество» музыкой звучало в ушах Маргариты, и она, как ребенок, наслаждалась этим. Впрочем, разве не для царствования она была рождена? Бабушка, Иоланда Арагонская, только к этому ее и готовила, и теперь Маргарита оказалась на своем месте! Разве мог кто-либо этого не понимать или оспаривать?

Впрочем, врагов было много. Герцог Йорк, завистливый и дерзкий, смел говорить повсюду, что Англия, мол, слишком прекрасная страна, чтобы приносить ее в дар женским глазам, да еще приплачивать за их благосклонность целыми землями. А люди самого низкого звания, слыша это, осмеливались посмеиваться и шептаться о том, что «Генрих за королеву, на стоящую и четырех марок, отдал две провинции». Поступок короля считали сущей нелепицей и даже спрашивали: в уме ли он?

Маргариту невзлюбили и за то, что она бесприданница, и за то, что она француженка. И потом, разве не была она сверх меры надменна? А ее красота? Всем известно, до чего распутны французские красотки! Ошеломленная Маргарита узнала, что молва приписывает ей любовника, а именно — привлекательного графа Сеффолка, с которым она была так дружна. Этой дружбы оказалось достаточно, чтобы поползли сплетни.

Что и говорить, взгляд Маргариты чаще, чем на ком-либо другом, останавливался на лорде Сеффолке. Не вникая особенно в свои чувства, она приблизила его к себе, сделала советником, осыпала милостями. Но как могло быть иначе? Едва приехав, она стала ощущать всеобщее недоброжелательство. Вокруг нее смыкался тесный круг интриг, зависти, злобы, она задыхалась в нем, чувствуя себя одинокой, а Сеффолк был ее едва ли не единственным приятелем.

Встречаться с ним было гак приятно — уж куда приятнее, чем даже с супругом.

Полное мужское убожество Генриха VI Маргарита осознала быстро. И очень скоро уверовала в то, что у короля нет никаких достоинств, даже стала презирать его каким-то тщательно скрытым, окрашенным жалостью презрением, и беззастенчиво использовала его влюбленность, дабы домогаться того, чего хотела. Сеффолк же был не чета ему — красивый, остроумный, решительный. Легко было понять, что она очень нравится ему, и любовь настоящего мужчины ей льстила. О Господи, ну не могла же она отказаться от этого единственного друга?!

Маргарита инстинктивно тянулась к нему, иногда кокетничала, завлекала, порой даже играла с огнем. Но если когда-нибудь мысль об измене супругу и появлялась отчетливо у нее в голове, то она тут же отгоняла ее с нескрываемым ужасом. Благоразумие в юной девушке всегда перевешивало страсть. Слишком многое было бы поставлено на карту, слишком жестоко поплатилась бы королева-прелюбодейка — пожалуй, ссылка или тюрьма были бы самым малым для нее наказанием. Нашлось бы достаточно недругов, которые доказали бы Генриху факт измены. И, раз женское счастье было ей недоступно, приходилось утешаться наслаждениями, которые дарит власть.