Первая красотка в городе - [13]
— он превзошел все, что бы нас ни Создало. сами увидите.
— да Филин Пити у меня за доллар отсосет.
— Филин Пити-то ништяк, только он — не изобретение, которое положит богов на лопатки.
я сунул ему 20.
— ну, Тони, гляди у меня: если ты это по жаре приколоться решил, считай, лучшего своего клиента ты уже потерял!
— ты же сам сказал, что мы тут все равно чокнутые. дело твое.
— правильно, — сказал я.
— правильно, — поддакнул Индеец Майк, — и вот мои 20.
— я только 50 процентов получаю, вы должны меня понять. остальное Фон Брашлицу идет. пенсия в 500 баксов — не сильно много с инфляцией и налогами, а Фон Б. к тому же шнапс хлещет как сумасшедший.
— пошли уже, — сказал я, — 40 баксов у тебя есть. где эта бессмертная ЕБЛИВАЯ МАШИНА?
Тони поднял створку в стойке и сказал:
— проходите сюда. подниметесь по задней лестнице — просто подниметесь, постучите, скажете: «нас Тони прислал».
— что, в любую дверь?
— № 69.
— ох ты ж черт, — сказал я. — ну еще бы.
— ох ты ж черт, — передразнил Тони. — лучше яйца в кулак собери.
мы нашли эту лестницу, поднялись.
— Тони прикола ради на все пойдет, — сказал я.
идем дальше, вот она — дверь № 69.
я постучал:
— нас прислал Тони.
— ах, заходите же, джентльмены!
сидит там такой старый похотливый шизик, в руке стакан шнапса, очки с двойными линзами. прямо как в старом кино. у него была, видимо, гостья — молоденькая, даже слишком молоденькая, на вид и хрупкая, и сильная.
она закинула ногу на ногу, мелькнув всем, чем надо: нейлоновые колени, нейлоновые ляжки, и вот этот крошечный просвет, где заканчиваются длинные чулки и едва намечается полоска голого тела, она вся была сплошной попкой и грудями, нейлоновые ноги, смеющиеся иссиня-чистые глаза…
— джентльмены — моя дочь, Таня…
— что?
— ах да, знаю, я так… стар… но точно так же, как существует миф о черных с их вечно огромными елдаками, есть еще и миф о старых грязных немцах, которые никогда не прекращают ебстись. верьте во что хотите, это моя дочь Таня, так что…
— приветик, мальчики, — рассмеялась она.
тут мы все взглянули на дверь с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ.
он допил шнапс.
— так, значит… вы, мальчики, зашли ПОЕБАТЬСЯ как никогда в жизни, я?
— Папа! — сказала Таня. — неужели всегда нужно быть таким грубым?
Таня снова скрестила ноги, на сей раз задрав повыше, и я чуть не кончил.
потом профессор хлопнул еще стакан шнапса, встал и подошел к двери с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ. повернулся к нам, улыбнулся, а затем очень медленно отворил дверь, зашел внутрь и выкатил эту штуковину на какой-то больничной койке с колесиками.
совершенно ГОЛУЮ глыбу металла.
проф подкатил эту фиговину прямо к нам и замычал дурацкую песенку — вероятно, что-то из немецкого.
глыба металла с такой дырой посередине. у профессора в руке появилась масленка, он ткнул ею в дырку и давай закачивать внутрь хренову тучу масла. по ходу мыча свою безумную немецкую песенку.
он все качал и качал, потом оглянулся через плечо, сказал:
— славно, я? — и снова отвернулся, и качал себе дальше.
Индеец Майк взглянул на меня, попробовал рассмеяться, вымолвил:
— черт побери… нас опять отымели!
— ага, — ответил я, — я уже, наверное, лет пять не ебся, но будь я проклят, если засуну хуй в эту кучу свинца!
Фон Брашлиц расхохотался, подошел к шкафчику с пойлом, отыскал еще одну чекушку шнапса, начислил себе хорошенько и уселся перед нами.
— когда мы в Германии начали понимать, что война проиграна, а петля затягивается — до самой последней битвы за Берлин, — мы поняли, что война поменяла суть: подлинная драка разгорелась за то, кто побольше немецких ученых себе захапает. кто бы ни цапнул побольше, Россия или Америка, — именно они первыми доберутся до Луны, первыми до Марса… все, что угодно, сделают первыми. не знаю уж, как там на самом деле у них вышло… по количеству или в смысле научной силы мозга, знаю только, что до меня американцы добрались первыми, вытащили меня, увезли в машине, дали выпить, уперли дуло в висок, наобещали кучу, орали как ненормальные. я все подписал…
— ладно, — сказал я, — довольно истории, я все равно свою письку, свою бедную маленькую письку не собираюсь совать в эту глыбу сталепроката — или как там она у вас называется! Гитлер точно чокнутый был, если с вами нянчился, лучше б до вашей задницы первыми добрались русские! верните мне мои 20 баксов!
Фон Брашлиц рассмеялся:
— хииихииихииихи… это же всего-навсего моя маленькая шутка, найн? хиихиихиихиии!
он запихал гору свинца обратно в чулан, захлопнул дверь.
— ох, хихииихи! — и еще чуток отпил шнапса.
затем Фон Б. налил себе еще. ну он и хлещет.
— джентльмены, я — художник и изобретатель! моя ЕБЛИВАЯ МАШИНА — на самом деле моя дочь, Таня…
— опять шуточки, Фон? — спросил я.
— никаких шуточек! Таня! подойди и сядь джентльмену на колени!
Таня расхохоталась, встала, подошла и села мне на колени. ЕБЛИВАЯ МАШИНА? я не мог в это поверить! кожа как кожа — или ею казалась, — а язык, вкручиваясь мне в рот, когда мы целовались, был отнюдь не механическим, каждое движение его отличалось от прежнего, отвечало на мои.
и я приступил: сдирал с ее грудей блузку, исследовал трусики, распалился сильнее, чем за все последние годы, а потом мы с нею сплелись; уж и не знаю как, но мы оказались на ногах — и я взял ее стоя, руками вцепившись в ее длинные светлые волосы, загибая ей назад голову, а потом скользнул пальцами вниз, раздвигая ей ягодицы, и пихал, пихал, она кончила — я почувствовал в ней биение и тоже влился.
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.