Первая книга Мышастого - [9]

— Пожалуй, я заменю название Белый Заяц, — между тем продолжал Мышастый. — Оно не совсем удачно, потому что не выражает сути. А суть в том, что в этих стихах я остановил мгновение:

Он в лес вошёл,

Махнул лапой

И вошёл

Причём совсем,

Он в лес вошёл,

Махнул лапой

И вошёл,

Причём совсем,

Он в лес вошёл…

И так без конца. Заяц входит в лес, махает лапой и входит, и снова, и снова, пока я читаю стихи. Поэтому, я назову их — „Продлись, продлись, очарованье“.

— Очень мило, — одобрила тётя. — А сейчас спать, и чтобы завтра были как огурчики!

На этом я заканчиваю. Надеюсь, завтра мы с самом деле будем огурцом и приедем к вам в пятницу.»

Глава десятая Валерьян Павлович

В пятницу Мышастый не приехал, но зато прибыл Мышенький и рассказал, что к дяде залетел попугай. Попугай не залетел бы, если бы Сестра Мышастого не решила проветрить комнату, а Сестра Мышастого не решила бы проветрить комнату, если бы Мышастый не имел мужской разговор со своим Кактусом. А Мышастый не имел бы разговор с Кактусом, если бы не расцвёл кактус Пугвы. Но у Пугвы кактус расцвел.

— Ах, если б вы его видели! — закатывала глаза Пугва. — Гордый! Неприступный! Дикий и величественный! Это седьмое чудо света!

— Восьмое, — поправил её Мышастый.

— Почему восьмое? — оскорбилась Пугва.

— Потому что семь уже есть: Египетские пирамиды, Статуя Зевса в Олимпе, Колосс Родосский, Храм Артемиды в Эфесе, Галикарнасский Мавзолей, Александрийский Маяк, Висячие Сады Семирамиды.

— Подумаешь! И я подвешу свой кактус, тогда посмотрим, что лучше: Висячие Сады Семирамиды или Висячий Кактус Пугвы.

— Ничего не выйдет, — сказал Мышастый.

— Почему это?

— Потому что Садов Семирамиды давно уже нет, они существовали в далёком прошлом.

— Ну, раз эти сады завяли, так нечего о них и говорить, — заявила Пугва.

— Как вы не понимаете, таких Садов, как у Семирамиды, больше ни у кого не было и не будет! — возмутился Мышастый.

— Такого Кактуса, как у меня, тоже ни у кого не было и не будет!

— Меня спроси, так твой кактус вообще не чудо, а просто явление природы, — выглянула из кармашка Сестра Мышастого. — Все кактусы цветут!

— Неужели?! — Пугва кинула взгляда на кактус, который стоял на подоконнике.

Этот Кактус жил у Мышастого уже три года, но ни разу не цвел. В первый же день знакомства, когда Мышастый стоял у окна и любовался своим питомцем, Кактус уколол его в нос.

— Ах, ты, собака! — воскликнул Мышастый.

С того самого дня Кактус решил, что он собака. Он оброс длинной, колючей шерстью и кидался на всех, кто подходил к подоконнику.

— Она права, не все кактусы цветут, — с грустью сказал Мышастый Сестре.

— Ничего подобного, просто твой кактус ужасно избалован. Ты позволяешь ему делать всё, что ему хочется и совсем не занимаешься его воспитанием, — бросила Сестра и отправилась в Пугве поглядеть на её замечательный Кактус.

«Лучше всего воспитывать на личном примере, но, к сожалению, я совершенно не умею цвести», — подумал Мышастый, оставшись наедине со своим питомцем. — «А главное, я не понимаю, почему он так упрямится?». И Мышастый решительно направился к подоконнику.

— Конечно, цвести или не цвести, это личное дело кактуса, — сказал он. — Поэтому не будем говорить о том, что у тебя с каждым днём портится характер. Не будем говорить, на кого ты стал похож, обросший, злобный брюзга. И совсем не будем говорить о том, что кактус Пугвы восьмое чудо света, а ты даже не собираешься цвести. Давай просто поговорим по-мужски, почему ты не цветёшь?

— А где ты видел цветущую собаку? — проворчал Кактус.

Всё оставшееся время до прихода Сестры дядя провёл в кресле-качалке. Он думал: «Так кто же мы на самом деле, те, кем рождаемся, или те, кем себя считаем?»

— Ой, как накурено! — воскликнула Сестра, вернувшись от Пугвы. (Хотя Мышастый вообще не курит, а кактус тем более, тётя уверена, что мужчины, оставшись одни, всегда дымят, как паровозы.)

Только она распахнула форточку, в комнату влетел попугай.

— А жара-то какая! Какая жара! Летать невозможно! — кричал он, кружа по комнате. Но, вдруг, выпучил глаза и завис над глобусом. — Батюшки! Где же моя клетка?! И почему здесь глобус?

— Это мой глобус, — объяснил Мышастый.

— А где же моя клетка?

— Не знаю, — растерялся дядя.

— Караул! Клетку свистнули! — заорал попугай. — Сухую! Светлую!! С зеркальцем!!! Поилкой!!!! Лесенкой!!!!! И двумя кормушками!!!!!!

— Какой ужас! — расстроился дядя. — Но вы не нервничайте, у нас в кладовке есть какая-то клетка и я с удовольствием её вам подарю.

— А кто он собственно такой, чтобы ему клетки дарить?! — возмутилась сестра.

— Валерьян Павлович! — галантно подлетел к ручке Сестры попугай.

— Очень приятно, — смешалась тётя, — Сестра Мышастого, а это Мышастый.

— Рад! Рад! — развернулся попугай к дяде, — Валерьян Павлович, любимец этой семьи.

— Какой семьи? — изумилась тётя.

— Которая здесь живёт, — ответил попугай.

— Но здесь живём мы.

— Не может быть! Давно?

— Всю жизнь.

— Боже мой, я опять ошибся форточкой! — воскликнул попугай.

— Так вы заблудились? — ахнула Сестра.

— Хуже! Потерялся! Пропал! Погиб! Ой, я присяду, а то уже крылья не держат. — Валерьян Павлович рухнул на спинку стула.