Первая гражданская война в Риме - [59]
Ситуация представляется следующей. В условиях надвигавшейся войны с Суллой марианцы решили заручиться поддержкой одного из крупнейших городов Италии, который к тому же находился в зоне предполагаемых боевых действий. Поэтому Капуе даровали статус колонии без вывода туда колонистов, поставив во главе ее не дуовиров, а преторов. Эта мера (вероятно, в ряду каких-то иных уступок капуанцам, нам неизвестных) оказалась весьма эффективной — если Неаполь изменники в 82 г. сдали сулланцам, то Капуя до конца войны хранила нерушимую верность их врагам, за что, очевидно, и лишилась статуса колонии[748].
Если суммировать изложенное, то можно констатировать следующее. Вопрос о распределении по всем трибам, оказавшийся одним из непосредственных поводов к гражданской войне, отражая более общий вопрос о правах недавних союзников, был решен и больше не возникал[749]. То же можно сказать и о вольноотпущенниках. Мероприятия по муниципализации, отнюдь не завершившиеся в 83 г., положили начало муниципальной системе Италии в эпоху ранней Империи. Были mutatis mutandis заложены основы того, что в англоязычной историографии емко именуют post-Social War Italy.
Однако если говорить о влиянии политики марианцев на их отношения с недавними союзниками, то, судя по отсутствию энтузиазма, с которым те сражались в 83—82 гг. с Суллой (см. гл. 4), они дали ограниченный эффект[750]. Весьма вероятно, что италийцы быстро поняли практическую безрезультатность распределение их по всем трибам — судя по всему, оно не изменило сколь-либо существенно их положения[751]. Вероятно также, дала себя знать и усталость от тяжелой войны, да и пропаганда Суллы, заявившего о том, что у него нет претензий ни к кому, кроме руководителей циннанского режима, т. е. италийцы en masse могли чувствовать себя спокойно. И даже если бы их верхушку удалось соблазнить чем-то более существенным (например, местами в сенате)[752], на что марианцы не решились бы, по-видимому, ни при каких обстоятельствах, то все равно не очевидно, что простые италийцы проявили бы большее рвение в борьбе с сулланцами.
ЦИННА, СЕНАТ И СЕНАТОРСКИЕ ФАМИЛИИ В 86—84 гг.
Несомненно, устроенная в 87—86 гг. Марием и Цинной «чистка» среди сенаторов и всадников произвела тяжелое впечатление на (многих представителей правящего слоя[753]. Кое-кто из patres бежал к Сулле, присоединились к нему и некоторые из ушедших в изгнание еще до гражданской войны — Л. Мунаций Планк, Л. Манлий, Г. Антоний, П. Сервилий Ватия, Аппий Клавдий, Г. Аврелий Котта, Лентулы, возможно, М. Теренций Варрон Лукулл, М. Юний Силан[754]. Стоит, однако, отметить, что среди них не было ни одного консуляра[755]. И хотя Веллей Патеркул (II. 23. 3) пишет о бегстве к Сулле maior pars nopilitatis, это явно не более чем риторическое преувеличение[756]. То же касается и Евтропия (V. 7. 4), который идет еще дальше, утверждая, будто к Сулле бежали все выжившие в ходе репрессий сенаторы (universus reliquus senatus). В еще большей степени это касается слов Плутарха (Sulla 22.1) о «подобии сената» (σχήμα βουλής), которое образовали укрывшиеся в его лагере patres, на основании чего иногда без должных оснований пишут об «антисенате», находившемся при Сулле[757]. Реплика Плутарха могла отражать представления не римлян, а греков, которые на тот момент не находились под властью римского сената, а потому сулланские сенаторы были для них единственными представителями этого органа[758].
Кроме того, отнюдь не все оставившие Италию представители правящего слоя перебрались в лагерь Суллы. Метелл Пий, в частности, отправился в Африку, Цецилий Корнут — в Галлию, Марк Красс (будущий триумвир) - в Дальнюю Испанию[759]. Но нет в свою очередь сведений и о том, чтобы кто-то из подчиненных Суллы покинул его, как то имело место во время его похода на Рим в 88 г., и возвратился в Италию.
Цензорами на 86 г. были избраны Марк Перперна Вейентон и Луций Марций Филипп, консулы 92 и 91 гг.[760] О переписи уже шла речь выше, в данном случае о lectio senatus[761]. Видимо, именно тогда принцепсом сената стал консул 100 г. Луций Валерий Флакк[762], единственный консул и цензорий из числа патрициев[763]. Свою роль при этом могли сыграть как его безупречное происхождение и карьера, так и то, что он никогда не играл активной роли, будучи вторым лицом во время и консулата, и цензуры[764]. Известно, что из списков сенаторов оказался вычеркнут уже изгнанный Аппий Клавдий Пульхр[765] — между прочим, брат матери Филиппа, который тем не менее его не пощадил (Cic. Dom. 84). Высказывалось также предположение о том, что из списков сенаторов исключили Метелла Пия[766]. Вопрос непростой, если учесть предполагаемое соглашение Цинны с Метеллом. Однако слабейшей стороной в этой ситуации был именно Метелл, и активно отреагировать на лишение его сенаторского статуса он не мог. Поэтому нельзя исключить, что такое событие могло произойти. Наконец, сложно представить, что в составе сената остались Сулла (странным образом на это обстоятельство ученые, кажется, внимания не обращали) и те patres, которые бежали к нему или в иные места, спасаясь от гнева новой власти (например, Цецилий Корнут, скрывшийся в Галлии). Наверняка не был внесен в списки Лукулл, в 88 или 87 г. занимавший должность квестора.
