Первая гражданская война в Риме - [20]
Примечательно, что в свое время Цезарь Страбон и Публий Сульпиций были друзьями (Cic. De orat. II. 16), последний дружил с Помпеем Руфом (Cic. Amie. 2)[152], и все они принадлежали, как предполагается, к кружку Друза, который к этому времени распался, коль скоро между первым и вторым возникла вражда[153]. Строго говоря, даже и без этого факт распада кружка Друза достаточно очевиден — погиб его глава (причем уже три года назад), да и политическая ситуация резко изменилась.
Победа Суллы и Помпея Руфа на консульских выборах 89 г. (MRR II, 39-40) означала нечто большее, чем успех конкретных лиц — она знаменовала создание нового политического союза[154]. Метеллы, глава которых, Метелл Пий, являлся претором 89 г., прославился в битвах с италийцами и был провозглашен воинами императором[155], обрели шанс вновь войти в силу, что и произойдет после гражданской войны. Метелл Пий окажется для Суллы ценным союзником в 83—82 гг. Стоит отметить, что и коллега Суллы, Помпей Руф, также состоял в дружественных отношениях с Метеллами, поскольку выступал в свое время за возвращение Метелла Нумидийского из изгнания, да и его отец был цензором вместе с Метеллом Македонским[156].
Союз[157] был скреплен женитьбой Суллы на дочери консуляра и верховного понтифика Л. Метелла Далматского, вдове принцепса сената М. Скавра[158], двоюродной сестре Метелла Пия — для этого будущий диктатор развелся со своей третьей женой Клелией под предлогом ее бесплодия[159]. Недруги (возможно, Цезарь Страбон и его друзья) консула заявляли, будто он недостоин такой супруги, и сочиняли про него насмешливые песенки (Plut. Sulla 6.19). Б. Р. Кац считает, что Сулла, женившись на вдове Скавра, мог восприниматься как преемник его auctoritas, хотя многие сенаторы его в таком качестве вряд ли готовы были видеть[160]. Однако в тот момент его позиций это, очевидно, не поколебало, что и показало последующее назначение Суллы командующим армией, направлявшейся на войну с Митридатом Евпатором[161].
Между тем римская казна была пуста, и для финансирования кампании сенат решил конфисковать храмовые сокровища на сумму 9000 фунтов золота, т. е. 10,8 млн денариев[162]. При этом сведений о привлечении средств самих сенаторов, как не раз случалось в прошлом, нет, что можно объяснить не только их эгоизмом, но и тяготами, вызванными Союзнической войной, которая породила финансовый кризис, какого Рим не знал со времен Второй Пунической войны[163]. До крайности обострился долговой вопрос. В начале 89 г. городской претор Семпроний Азеллион, принявший сторону должников, был убит разъяренными кредиторами, причем убийц, несмотря на объявленную награду за сведения о них, не обнаружили (Арр. ВС. I. 54; Liv. Per. 74; Val. Max. IX. 7. 4). Правда, год спустя Союзническая война в целом завершилась, однако еще до ее окончания в провинцию Азия вторгся Митридат, что привело к краху многих состояний, поскольку их владельцы вложили деньги в откупные операции в тех краях, где упал кредит (Cic. De imp. Pomp. 19). В этих условиях Сулла и Помпей Руф решили принять хотя бы частичные меры для урегулирования долгового вопроса[164]. Фест (516 L) сообщает о некоем законе, принятом ими в 88 г.: Unciaria lex appellari coepta est, quam L. Sulla et O. Pom
В историографии рассмотренный закон традиционно датируют временем после взятия Рима[170]. Между тем из источников это никак не следует. Не совсем понятно, почему консулы отложили решение долгового вопроса, вполне компромиссное и вряд ли способное вызвать потрясения. Куда логичнее предполагать, что они провели его в более спокойных условиях, еще до взятия Рима и даже, видимо, до волнений, связанных с законопроектами Публия Сульпиция, о которых теперь и пойдет речь.
