Перун. Избранник богов. - [11]

Позади раздавались удары и надсадные всхлипы. Подорвавшись на ноги, поспешил на помощь волхву. Поверх старика жутко клацала пастью точно такая же собакообразная тварь. У бедолаги едва хватало сил её сдерживать. На груди и лице уже виднелись свежие кровоподтёки. Не сбавляя ходу двинул с ноги по боку твари. Да с такой силой что та, пролетев не менее пяти шагов со всего размаху напоролась на стоящую у изгороди борону.

Один из каленых прутов бороны пробил тощую спину мрази, и вышел с другой стороны ломая ребра. И без того жуткая ночь огласилась царапающим уши и сжимающим сердце воплем. Рана на груди пошла шипеть, и вскоре вся туша пылала, стекая вниз струями зловонной жижи.

— Железо. — Послышался голос волхва. Который к тому времени с размаху вогнал второй твари откуда-то взявшиеся вилы в грудь. — Вот что их убивает.

Будто в подтверждение доселе лежавшее тело, с раскроенным черепом судорожно забилась в корчах. А когда старик выдернул металлические вилы, самовоспламенилась.

Ночь прорезал женский вопль. За оградой можно было различить быстро снующие, пригнутые к земле костлявые силуэты. Земля снова дрогнула, распахнув очередную гигантскую трещину в земле прямо посреди села. Унёсшую не меньше чем два десятка жизней. Пламя выплеснулось сверхмощным потоком. Озаряя пространство вокруг на многое вёрсты.

Рубежное погибло. Те немногие, которым удалось спастись от огня и от разлома. Были пожраны жуткими ночными охотниками.

* * *

До ушей доносился детский плачь, мольбы о пощаде, но вскоре и они утихли. Сквозь жуткий треск и скрежет, ломая на своем пути заборы и преграды они наконец выбежали за пределы села. Пару раз натолкнувшись на бегущих в сторону леса селян. Один из огромных детин несся напролом, сминая будто лось траву и колючий тёрн, растущий за селом.

Перун, взглянув на великана признал в нём кузнеца. Полоса леса приближалась, но была всё также далека. Когда старик волхв остановился. Хрипя переводя дыхание, обернулся в сторону догорающего села.

Пламя полностью поглотило Рубежное. Начисто стерев его с лица земли. Вдали догорала каменная корчма. Взглянув в сторону кладбища, он увидел нечто, заставившее остатки обожжённых волос по телу встать дыбом.

Со стороны кладбища с крутого холма, спускалось огромное воинство мертвецов. Скелеты, с отгнившей кожей и повисшими кусками плоти. Стремительно ковыляли с холма вместе с синими гнилыми трупами. Наперерез селянам.

С пепелищ домов начали медленно вставать обгорелые остатки. Мужчины, женщины и дети все они пополнили мёртвое воинство. Из догорающей избы волхва, гремя обугленной броней споро вышли два пылающих тела. С выжженной до костей кожей они походили на ходячие факелы, освещая ночь тусклым зелёным светом. В руках оба сжимали широкие полуторные мечи. На удивление не обугленные, а наоборот принявшие в себя холодное зеленоватое свечение.

Вместе с мертвецами с холма над самой землёю стекало смолянистое, зеленовато-чёрное облако. Облако быстро ширилось, заполоняя долину. И те несчастные, на которых оно опустилось у проезжего тракта, тут же повались оземь. Беспомощно катаясь и истошно крича. Вскоре их крики затихли. А между тем облако поплыло далее на восток, хотя ветра не было и в помине.

И тут паренёк увидел его. Огромного черного всадника. Верхом на исполинском, чёрном аки ночь коне. Всадник возвышался над всеми, стоя на бугре около разрушенного ветряка. В тело закрался мертвецкий холод. Сердце замедлило ход, в груди тут же заболело. Будто чья-то незримая лапа сильно сдавила внутренности. И пускай между ним и всадником была река и село. Он почувствовал, как вражеский взгляд оценивающе пробивает его насквозь.

— Вперед! Надо идти! Не отставай — Хрипел волхв на бегу.

К своему удивлению старик не бросился за остальными выжившими. А дав небольшой крюк побежал вправо, в сторону реки. Туда где возвышалось единственное в поле дерево. Могучая ива. Заслышав уже успевшим стать родным голос, хлопец лишь махнул рукой, и кинулся туда где ночь освещали пара зажжённых факелов. Пробежав не одну сотню саженей по заросшему травами полю, он наконец наткнулся на семью мельника.

То, что он сперва принял свет факелов, оказались две пылающие дубины в руках Буяна и Братислава. Оба брата методично вколачивали в землю пылающего оранжевым огнём обгоревшего покойника. Широкие корявые суки, вырванные по живому ни то из древа не то из чьего-то забора пылали пламенем до самых рук.

Но несмотря на жар и ожоги вошедшие в боевое безумие братья не останавливались. Перемалывая кости бывшего односельчанина. Позади братьев спиной к ним сидела Любава. Склонив чело над истекающим кровью мужем. Подле неё на коленках была и Лада.

Мельник лежал на спине, примяв своей могучей фигурой ворох полевых трав. Из губ, по щеке тянулась тонкая багровая струйка. Грудь его была исполосована жуткими ранами. Брюхо вспорото, а пузырящиеся кишки медленно вываливались наружу сквозь серый пузырь. Рядом с ним неправдоподобно выгнув шею валялись два существа. С красной обожжённой кожей, слезающей лохмотьями с белесых черепов. Чьи это тела так сразу понять было трудно. Скорей всего те самые мальчишки пастухи, выгонявшие по утру скот на выпас.