Перстень вьюги - [21]

Однажды Наташа спросила:

«Почему время называют четвертым измерением?»

Дягилев рассмеялся:

«Ну, у меня на этот счет свое мнение. Я ведь мыслю не как математик, а как физик. Мощные поля тяготения и скорости, сравнимые со световыми, замедляют все процессы. Мы говорим: время течет замедленно. А возможно, на ход времени влияют и другие факторы, нам неизвестные. Некоторые ученые считают, будто абсолютного времени нет, а есть лишь относительные времена. Но если материя подчинена единому поступательному процессу, то должно быть и абсолютное время, складывающееся из бесконечного множества относительных времен. Оно как абсолютная истина. Я говорю о времени, разумеется, как о форме последовательной смены явлений и состояний материи. Мы считаем, что время одномерно и непрерывно. Но существуют и другие точки зрения. Мол, в микромире у времени могут быть такие свойства, какие отсутствуют в мире больших тел, например, прерывность или же двумерность. Кто прав — пока трудно сказать. Сейчас ученые много толкуют о природе физического вакуума, который раньше считался пустотой. А вакуум, оказывается, имеет сложную структуру. Возможно, этот самый вакуум, который меня очень интересует, — лишь прокладка между двумя мирами? Мы не знаем, что лежит „по ту“ сторону вакуума. И узнаем ли? Может быть, есть другой мир, сходный с нашим. Только время там должно течь по-иному».

«А как попасть туда?»

Дягилев рассмеялся:

«Перешагнуть через вакуум — значит, исчезнуть и возродиться вновь. Но тут уж начинается мистика. Я и так задурил вам голову».

«Нет, нет, — запротестовала она, — расскажите еще что-нибудь. Возвышенное. Люблю всякие фантазии и „езду в незнаемое“. Я до сих пор не знаю, откуда взялась жизнь на Земле. Говорят, возникла. Почему не возникает сейчас?»

«Тут я — пас, — признался он, — черт ее знает, эту жизнь, как она возникла! Хотите пофантазировать? Лично я, как физик, убежден, что электромагнитные волны могут нести в себе код жизни. Этот код и помогает кристаллизации жизни на планете. Разумеется, когда на пути электромагнитных колебаний встречается планета с благоприятными условиями, наподобие нашей матушки-Земли. Почему сейчас не происходит зарождение жизни? Возможно, потому, что нет сильных воздействий. Представьте себе, что много миллиардов лет тому назад мимо Солнечной системы прошел „генератор жизни“ — особая во Вселенной звезда (таких звезд может быть несчетное количество), звезда, а не исключено, даже искусственное тело — кто знает? Возможно, и наше Солнце, излучающее электромагнитные волны разных частот, на ранних стадиях своего развития обладало подобной способностью „оплодотворять“ планеты. Это всё, конечно, мои предположения, за которые ученые, безусловно, намылили бы мне шею. Но такой серьезный исследователь, как Луи Пастер, считал, что жизнь сегодня не возникает из-за особого состояния пространства — диссиметрии. Наш Вернадский считает, что пространство внутри живого вещества отличается от пространства внутри неорганических тел, что существование живого вещества биосферы зависит от перехода состояний пространств, геометрически разных, одно в другое».

«Ну, это мне не по зубам!» — сдавалась она.

«Мне — тоже», — смеялся он. Конечно же, он знал много, и не ей было тягаться с ним.

Иногда они говорили о смысле жизни.

«Раньше я видел смысл своей жизни в научном творчестве, в поиске законов природы, — говорил он. — Но война словно бы перевернула все мои представления. Я вдруг понял: для ученого одного познания законов природы — мало. Ученый еще должен бороться против тех злобных, античеловеческих сил, наподобие фашизма, которые пытаются эксплуатировать науку в своих грязных целях. Для ученого всегда важна моральная позиция. Им должно двигать чувство высокой моральной ответственности за человечество. Возможно, мои слова покажутся вам несколько высокопарными, но я ведь имею в виду не только себя…»

Нет, его признания не казались ей высокопарными. Ведь и она думала подобным образом, хоть и не умела так четко все сформулировать. Ей казалось, что смысл жизни, счастье — это чувствовать, что ты нужен другим. Сказала:

«Нужно жить так, чтоб услышали потомки. Это любил повторять мой отец. Что он имел в виду, до сих пор не могу догадаться».

Дягилев задумался:

«Мысль стоящая. Если просто шуметь, размахивать руками, то потомки, пожалуй, и не услышат. А вот ежели своротить гору, поднять ее к облакам, то может и дойти… Я убежден, что в поведении человека „привыкание“ играет меньшую роль, чем проявление того или иного вида активности. Быть активным, а не приспосабливаться. Разумеется, тот, кто умеет приспосабливаться, живет дольше. Но что из того? И конечно же, социальная активность всегда стоит на первом месте…»

В Дягилеве словно бы отсутствовал человеческий страх. В нем не было лукавства, мелочности. Он считался рядовым, как все, но люди почему-то робели, обращаясь к нему. Да и обращались не по пустякам, а если требовалось решить что-то самое важное. Гуменник говорил Наташе:

«Вы не очень-то подставляйте под пули ученого. Таких во всей стране — раз-два и обчелся. Мыслитель, одним словом. Мыслитель, а доброволец! Другой мыслитель в норку забьется и мыслит себе в кулак, а этот… Гей-Люссак!»