Перстень Луизы - [73]

В один из осенних дней в калитку вошел участковый милиционер. Он попросил позвать бабушку Дусю, к которой недавно приводил лечиться свою дочку.

– Баба Дуся, я по приказу сверху переписываю всех людей от мала до велика, проживающих на территории моего участка. Так что помогите мне составить список, проживающих на вашем дворе, с предоставлением паспортов всех взрослых, – сказал участковый и попросил принести табуретку.

– А с чего вдруг такая проверка?

– Кое-кто из девчат, уехавших восстанавливать Сталинград, сбежали домой. Сейчас их разыскивают.

– А зачем же их задерживать, ведь они еще совсем дети?

– Сейчас вся страна бьется с фашистами. А слабакам и предателям не место в нашем обществе! – заявил милиционер.

Баба Дуся не стала спорить с ним и спросила о самочувствии дочки. Участковый расплылся в благодарной улыбке.

8

Однажды в их двор зашел незнакомый солдат и попросил позвать Елену.

– Зачем она тебе нужна, служивый? – настороженно спросила баба Дуся.

– Мы воевали вместе с Николаем, он много мне рассказывал о ней. Я после госпиталя сперва к его родителям зашел, а теперь к вам вот.

Баба Дуся глянула в его красноармейскую книжку и повела в землянку.

– Вот, человек с Колей воевал. К тебе, внучка.

Пришедший опустил голову:

– Николай погиб… Он меня спас.

– Как же это было? – сквозь слезы проговорила Елена.

– В конце сорок второго года под Сталинградом шли ожесточенные бои. Ну да вы это знаете… Наш батальон неоднократно пытался взять высотку, на которой укрепились немцы, но атаки захлебывались из-за сильного огня пулеметов, расположенных в хорошо укрепленном дзоте. Ночью мы втроем попытались подползти к немецким укреплениям и забросать этот дзот гранатами. Не получилось. Немцы заметили нас и открыли сильнейший огонь не только из пулеметов, но и минометов.

Двое моих товарищей были убиты, а меня тяжело ранило. Как рассказали потом мои сослуживцы, Николай стал призывать атаковать немцев, чтобы попытаться спасти оставшихся в живых.

– Я видел, как Алексей упал в воронку из-под снаряда, расположенную у валуна! – доказывал он.

– Не горячись. Дождемся утра, попросим артиллерийской поддержки, тогда, может… – остановил его командир роты.

– Ну тогда я один…

И Коля действительно на это решился… Ночь была темная, по небу плыли облака, закрывая луну. Трассирующие пули прошивали мрак, волоча за собой то золотистые, то красные, то зеленые нити. От земли тянуло холодом. На вражеские пули он перестал обращать внимание. Его сейчас волновал только один вопрос: как помочь земляку? Короткими перебежками Николай добрался до той самой воронки, на дне которой находились его сослуживцы. На оклик ответил только один:

– Я ранен в обе ноги и в шею. Ребята погибли.

– Я тебя вытащу!

– Не выйдет. Пулемет в дзоте не даст.

– Тогда жди!

Как Николай сумел проскочить простреливаемое пулеметом пространство – он, наверное, и сам не смог бы объяснить. Бежал так, как еще ни разу в жизни не бегал. Сначала ему надо было миновать открытое поле и укрыться за валуном с взрывной воронкой у его основания. У дерева без верхушки отчетливо виднелась зияющая траншея. Николай с ходу прыгнул в нее. Траншея была глубокая, обложенная досками. Вдруг из дзота выскочили три фашиста. Тотчас, еще отчетливо не сознавая, что делает, он швырнул в них «лимонку» и с разбегу перепрыгнул через трупы. В следующее мгновение Николай метнул две гранаты в полуоткрытую дверь дзота и упал на землю. Сколько он пролежал без сил – минуту или час? Время остановилось и пошло вновь, вспугнутое дружным: «Ура!» Это поднялись в атаку наши товарищи. Вот так я и был спасен…

Сослуживец Николая поднял глаза на женщин.

– Но ведь он же не погиб!

– Да, в тот раз не погиб, но вскоре попал в плен. А в Сталинграде с пленными не церемонились… Тем более – с коммунистами!

9

А дело было так. После того как Николай выручил своего друга, ему предложили вступить в партию (одновременно оформив бумаги для награждения его орденом). В листовках, которые распространялись среди солдат, говорилась о том, что только с августа по октябрь 1942 года число членов ВКП(б) в Сталинграде выросло с 28,5 тысячи до 53,5 тысячи человек.

На следующий день Николай первым побежал в атаку и, метнув гранату, ворвался в здание, на первом этаже которого были фашисты. Но тут ему не повезло. Всех его товарищей, бежавших за ним, уложил на землю пулемет. А Николай получил по голове чем-то тяжелым и потерял сознание.

Очнулся он уже в каком-то подвале, куда загнали человек двести наших пленных.

– Где мы находимся? – спросил Николай сидевшего с ним рядом молодого бойца.

– В плену… – коротко ответил тот.

– Давно я здесь?

– Примерно с час.

В полуразрушенное здание вошел офицер в сопровождении автоматчиков. Один из них без акцента спросил:

– Коммунисты есть? Выходи вперед!

У Николая в голове мелькнула мысль: «Неужели это русские?»

Он выпрямился и гордо шагнул вперед. За ним – еще пятнадцать человек, которых тут же оттеснили от основной массы и вытолкали на улицу, где тут же расстреляли…

10

Два года прошло с тех пор, как Елена вернулась из Сталинграда. Изменилось многое, в том числе, и она сама. Ее замкнутость, неулыбчивость можно было как-то понять, но как объяснить стремление помочь каждому, даже малознакомому человеку? Почему она не могла сказать неправду, даже тогда, когда это было не в ее пользу? Что двигало ею, когда она жалела даже пьяницу? А их после войны было очень много.