Перстень царицы Савской. Люди тумана. Прекрасная Маргарет - [6]

— Зачем вы пришли ко мне? Что я могу сделать для вас? — спросил профессор.

— Я пришел к вам, Хиггс, потому что знаю ваш глубокий интерес к древностям и хочу дать вам возможность не только разбогатеть, но и прославиться в качестве ученого, открывшего самые замечательные памятники старины в мире.

— А также превосходный случай оставить там голову, — проворчал Хиггс.

— Что касается того, чем вы можете мне помочь, — продолжал я, — я хотел бы, чтобы вы указали мне человека, который понимал бы толк во взрывчатых веществах и взял бы на себя труд взорвать идола фенгов.

— Вот это сделать совсем нетрудно, — сказал профессор, указывая концом своей трубки на капитана Орма, и прибавил: — Он — инженер по образованию, солдат и превосходный химик; кроме того, говорит по-арабски и вырос в Египте — как раз такой человек, какой вам нужен, если только он захочет поехать.

Я подумал с минуту, потом, повинуясь некоему инстинкту, поднял глаза и спросил:

— Хотите ли вы отправиться со мной, капитан Орм, если мы сойдемся в условиях?

— Вчера, — сказал тот, слегка покраснев, — я ответил бы вам: «Разумеется, нет». Сегодня отвечу, что об этом можно поговорить, при условии, конечно, что Хиггс тоже отправится с нами, и я попрошу вас разъяснить мне некоторые частности. Но должен предупредить вас, что во всех трех ремеслах, которые профессор упомянул, я только любитель, хотя одно из них знаю довольно хорошо.

— Не будет ли нескромностью с моей стороны, капитан Орм, если я спрошу вас, почему последние двадцать четыре часа так изменили все ваши виды и планы?

— Ничуть не нескромно, но несколько болезненно для меня, — ответил он, снова покраснев, на этот раз сильнее. — Лучше всего быть откровенным, и я все расскажу вам. Вчера я считал себя наследником большого состояния, которое должно было перейти ко мне после смерти дяди, чья неизлечимая болезнь заставила меня вернуться из Южной Африки раньше, чем я предполагал, и чьим наследником я привык считать себя с самого детства. Сегодня же я впервые узнал, что год назад дядя мой тайно женился на женщине, по общественному положению стоящей намного ниже его, что у него есть ребенок, к которому, разумеется, перейдет все его состояние, потому что дядя умер, не оставив завещания. Но это не все. Вчера я полагал, что скоро женюсь; сегодня я вовсе не так уверен в этом. Та дама, — добавил он с горечью, — которая соглашалась выйти замуж за наследника Энтони Орма, теперь не хочет выходить замуж за Оливера Орма, обладателя состояния, не превышающего десяти тысяч фунтов стерлингов. И она, и ее родственники имеют в виду лучшую партию. Разумеется, ее решение намного упростило положение. — Капитан встал и прошел в другой конец комнаты.

— Грязная история, — прошептал Хиггс, — гадко обошлись с ним.

— И он продолжал высказывать свое мнение о вышеупомянутой даме, ее родственниках и Энтони Орме, судовладельце, в таких выражениях, которые явно неудобны для печати и которые, будь они напечатаны, сделали бы эту книгу неприемлемой для чтения в семейном круге. Но невоздержанность на язык профессора Хиггса достаточно хорошо известна в ученом мире, так что ни к чему распространяться на эту тему.

— Чего я не пойму толком, Адамс, — прибавил он громко, увидев, что Орм вернулся, — и что нам обоим следовало бы, по-моему, знать, — это какова ваша цель, когда вы делаете нам настоящее предложение?

— Боюсь, я плохо разъяснил, в чем дело. Мне казалось, что из моих слов явствует, что у меня только одна цель: вернуть сына, если только он еще жив, — а я в это продолжаю верить. Хиггс, поставьте себя на мое место. Представьте себе, что у вас нет никого во всем мире, кроме одного ребенка, и его, вашего сына, похитили дикари… Представьте, что после многих лет поисков вы услышали его голос, увидели его лицо, теперь уже не мальчика, а юноши, но все же то самое лицо, о котором вы мечтали столько времени; ведь за это мгновение вы отдали бы тысячу жизней, если бы у вас было время подумать. Потом нападение озверевшей толпы фанатиков, мужество покидает вас, вы забыли свою любовь, забыли все, что существует благородного, под влиянием первобытного инстинкта, твердящего лишь одно: «Спасай свою жизнь». Представьте себе, что этот трус спасся и живет на расстоянии многих миль от сына, которого он бросил, и он не в силах освободить его или хотя бы снестись с ним, потому что люди, давшие ему приют, — тоже трусы.

— Ладно, — буркнул Хиггс, — все это я представил себе. Что же из этого следует? Если вы думаете, что вас надо бранить за все это, я с вами не согласен. Вы не помогли бы вашему сыну, позволив перерезать себе горло, а быть может, и его горло заодно с вашим.

— Не знаю, — отвечал я, — эта мысль так долго преследовала меня, что я стал считать себя опозоренным. И вот мне представился счастливый случай, и я ухватился за него. Эта женщина, Вальда Нагаста, или Македа, которая, как мне кажется, тоже одержима одной мыслью, сделала мне определенное предложение — по всей вероятности, не доведя этого до сведения своего Совета и не спросив его мнения. «Помоги мне, — сказала она, — и я помогу тебе. Спаси мой народ, и я постараюсь спасти твоего сына. Я могу заплатить за помощь и тебе, и тем, кто приедет с тобой вместе». Я ответил ей, что надеяться нельзя ни на что, так как никто не поверит моему рассказу. Тогда она сняла с пальца кольцо с государственной печатью, находящееся сейчас в вашем кармане, Хиггс, и вручила его мне со словами: «Возьми его в качестве доказательства. Мои предки, правительницы нашего племени, носили его со времен Македы, царицы Савской. Если в твоей стране есть ученые люди, они прочтут на кольце ее имя и поймут, что я говорю правду. Заодно возьми столько золота, сколько нужно, чтобы купить вещество, которое, как ты говорил, может изрыгать пламя и бросает в небо целые горы; привези с собой также двух или трех мужчин, умеющих управляться с этим веществом, — не больше, потому что, если их будет больше, мы не сможем перевести их через пустыню, — и возвращайся, чтобы спасти твоего сына и меня». Вот и все, Хиггс. Хотите вы отправиться со мной, или мне придется искать людей в другом месте? Решайте как можно скорее: у меня мало времени — я должен вернуться в Мур раньше, чем начнется сезон дождей.