Персидский фронт (1909-1918) - [2]

В начале XX столетия Персии, как восточной монархии, в истории откровенно не везло с сильными людьми на шахском престоле. Правящая династия Каджаров исчерпала себя, будучи уже не в состоянии обеспечивать всю полноту центральной власти. В начале века правил Мозафареддин-шах (Музаффар Эд-дин), который имел от многих жен много сыновей. Но ни один из них не подавал больших надежд на право единственного наследника трона.

Мозафареддин-шах ушел из жизни в самом начале 1907 года. Перед смертью, озабоченный состоянием страны, он «позволил» ввести конституцию с Национальным собранием (меджлисом). То есть сделал первый важный шаг на пути установления в Персии конституционной монархии.

На престол вступил его старший сын, 35-летний Мохаммед Али-шах, «стажировавшийся» на должности губернатора Тевриза, столицы Иранского Азербайджана, едва ли не самой развитой в экономическом отношении административной единицы страны. Человеком он был безвольным, нерешительным, больше походя на игрушку в руках дворцовых партий. При нем при дворе власть стали забирать не кланы персидских сановников, а вожди воинственных полукочевых бахтиарских племен, которые проживали на юго-западе страны.

Есть и другая характеристика сына Мозафареддин-шаха. Его сын и наследник «был консерватором и деспотом, пытавшимся, несмотря на пустую казну, избавиться от конституции силой. Вопреки торжественной клятве следовать конституции спустя полгода он послал почти разбойничьи нерегулярные войска, состоявшие в основном из казаков, которые, бесчинствуя над мирными жителями, разбомбили здание меджлиса и схватили несколько ведущих либералов».

Новому правителю досталась страна, далеко не процветающая и давно пришедшая во внутренний упадок, который грозил в одночасье превратиться в хаос. По оценкам, в Персии к концу 1908 года проживали 8 миллионов человек, четверть которых на окраинах и в центральной части составляли кочевые и полукочевые племена, в своей массе не титульной национальности: курды, луры, бахтиары, туркмены, арабы, белуджи, кухгилуйе, кашкайцы, афшары, бахарлу, афганцы и многие другие.

Опасность этих кочевых и полукочевых племен для шахского правительства состояла в том, что они при каждом удобном случае демонстрировали официальному Тегерану свою независимость от центральной власти. Причем такие демонстрации легко подкреплялись конными вооруженными ополчениями этих племен, которые составляли немалую часть шахской армии в случае войны с соседями, будь то оттоманская Турция или Афганистан.

Показательно, что в кровавых стычках между кочевыми племенами и местной властью (то есть персами) верх одерживали, как правило, первые. Впрочем, такие столкновения с применением военной силы почти всегда имели чисто локальный характер. То есть они происходили в зоне кочевий того или иного племени, в местах его расселения, на «подконтрольных» участках торговых путей.

Но при этом за ходом развития таких «мятежных» событий заинтересованно следили соседние племена, мало симпатизировавшие шахской администрации. И потому кочевники были готовы в любой час «заявить о себе» и своих интересах в том локальном конфликте сбором конного племенного ополчения. Оно собиралось совсем быстро, если речь заходила о военной добыче.

Шахское же правительство за неимением должной реальной военной силы на ведение каких-либо крупномасштабных карательных операций в зоне расселения племен не решалось. Оно прекрасно понимало исход такого дела с применением оружия. Поэтому речь могла идти только об обеспечении жизненно важных для страны торговых путей от разбоев. Незаконным же взиманием поборов с купцов занимались и шахские чиновники. Делали они это, как правило, вполне безнаказанно.

Такое положение дел на рубеже двух столетий особенно характерно смотрелось в жизни воинственных племен Иранского Курдистана. Впрочем, основанием этого был внутренний уклад жизни кочевников-курдов, избравших местом своего обитания не низину с благодатными большую часть года пастбищами, а неприступные горы турецкого приграничья.

О такой разбойной жизни курдских племен Персии писалось в ту эпоху не раз. Пожалуй, одним из самых интересных свидетельств могут быть «Записки сестры милосердия Кавказского фронта» Христины Семиной, которую фронтовая судьба в годы Первой мировой войны забросила в горы остана Западный Азербайджан, населенные кочевыми курдами. Семина писала об их повседневной жизни и ее смысле так:

«Высоко в горах, в труднодоступных местах, живут в своих поместьях курдские ханы, а с ними их подданные, простые курды. Они работают на ханов и кое-что имеют и сами тоже. Бедному курду не много надо. У него жен мало. Зато у хана их всегда столько, что содержание и наряды их обходятся ему очень дорого. Жены простых курдов сами ведут все работы в поле и по дому, ибо их мужчины почти всегда отсутствуют по разбойным и грабительским делам — своим и ханским…»

В правление Мозафареддин-шаха Персия как государство оказалась в состоянии полнейшей анархии, что коснулось даже ее столицы. Сказывалась даже не слабость военной силы шаха. Его казна оказалась почти пустой, поскольку в нее перестали в своей массе поступать доходы от торговых дел. Причина виделась в том, что важнейшие караванные пути оказались в руках воинственных племен шахсеванов, курдов и туркмен, которые теперь открыто днем и ночью разбойничали «на большой дороге».