Перси Джексон и Море чудовищ - [72]

Я уставился на часы, которые Тайсон сделал для меня.

— Перси! — крикнула Аннабет. — Идем!

Хирон уже стоял на стартовой черте, готовый дать сигнал.

— Тайсон….

— Иди, — сказал Тайсон. — Ты победишь!

— Я… да, о'кей, дружище. Мы посвятим эту гонку тебе.

Я забрался в колесницу и занял свое место как раз в тот момент, когда Хирон дал сигнал.

Лошади знали, что им делать. Мы выскочили на дорожку так стремительно, что я мог бы и выпасть, если бы руки у меня не были стянуты кожаными поводьями. Аннабет крепко держалась за поручень. Колеса скользили превосходно. Мы прошли первый поворот, на полный корпус колесницы опередив Клариссу, она пыталась отразить атаку дротиков, летевших в нее с колесницы Гермеса, которой управляли братья Стоулл.

— Мы их сделали! — крикнул я, но, как выяснилось, радовался слишком рано.

— Вперед смотри! — выкрикнула в ответ Аннабет.

Метнув первый дротик с цепляющей петлей, она сбила легкую сеть, в которой мы оба могли бы запутаться. Колесница Аполлона пристроилась к нам сбоку. Прежде чем Аннабет успела перевооружиться, воин Аполлона метнул дротик в наше правое колесо. Дротик угодил в цель, но не сломал нам ни единой спицы. Колесница завиляла из стороны в сторону. Я не сомневался, что колесо тут же треснет, но каким-то образом мы продолжали мчаться вперед.

Я нахлестывал лошадей, чтобы не сбавлять хода. Теперь мы шли грудь в грудь с колесницей Аполлона. Дети Гефеста накатывались сзади. Арес и Гермес отставали, мчась вровень: Кларисса затеяла поединок на мечах против вооруженного дротиком Коннора Стоулла.

Если нам еще раз попадут в колесо, то мы непременно опрокинемся.

— Теперь не уйдешь! — заверещал возница Аполлона. В лагере он был первогодком. Я не помнил, как его зовут, но держался он уверенно.

— Верно! — таким же пронзительным криком ответила ему Аннабет.

Она взяла второй дротик — действительно рискованное решение, учитывая, что нам остался целый круг, — и швырнула его в возницу Аполлона.

Меткость у нее была прекрасная. Дротик превратился в тяжелое копье и попал вознице в грудь, выбив его вместе с товарищем по команде из колесницы и заставив сделать обратное сальто. Лошади, почувствовав, что вожжи ослабели, обезумели и ринулись прямо на публику. Обитатели лагеря разбегались, ища убежища, в то время как лошади споткнулись о трибуну для зрителей и позолоченная колесница перевернулась. Лошади галопом помчались обратно в конюшню, волоча ее за собой.

Я с трудом удержал нашу колесницу на втором повороте, несмотря на натужный скрип правого колеса. Пройдя стартовую черту, мы с грохотом вылетели на финальный круг.

Ось скрипела и визжала. Колесо ходило ходуном, это привело к потере скорости, даже несмотря на то что лошади слушались малейшей моей команды, как хорошо отлаженный механизм.

Второй по-прежнему шла колесница Гефеста.

Бекендорф усмехнулся и нажал одну из кнопок на своей доске управления. Из его механических коней вылетели стальные тросы, обвившись вокруг заднего поручня нашей повозки. Когда система лебедок Бекендорфа заработала, нашу колесницу как следует дернуло — ее потянуло назад, в то время как колесница Гефеста приблизилась.

Аннабет выругалась и вытащила нож. Она полоснула по тросам, но они были слишком толстые.

— Мне их не разрезать! — заорала она.

Команда Гефеста находилась теперь в опасной близости: того и гляди, их лошади могли растоптать нашу колесницу.

— Подмени меня, — велел я Аннабет. — Возьми поводья!

— Но…

— Положись на меня!

Она заступила вперед и схватила поводья. Я повернулся, стараясь устоять на ногах, и вытащил Анаклузмос.

Ударив по тросам, я рассек их одним ударом, как нитки, которыми крепится воздушный змей. Нас кинуло вперед, но возница Бекендорфа уже пристроился к нам слева. Бекендорф вынул меч. Он хотел ударить Аннабет, но я парировал его клинок.

Мы приближались к последнему повороту. Преодолеть его казалось невозможным. Я должен был убрать с дороги колесницу Гефеста и в то же время защищать Аннабет. Бекендорф, конечно, отличный парень, но это совершенно не означало, что он не отправит нас в лазарет, если мы не поостережемся.

Теперь мы шли вровень. Кларисса догоняла нас, наверстывая упущенное.

— Эй, Перси! — крикнул Бекендорф. — Последний подарок на прощание!

И он швырнул в нашу колесницу кожаный мешочек. Содержимое его моментально растеклось по днищу повозки, и от него пошел зеленый дым.

— Греческий огонь! — воскликнула Аннабет.

Я разразился проклятиями. Мне приходилось слышать о том, что может натворить греческий огонь. Я прикинул, что нам остается секунд десять, прежде чем он взорвется.

— Надо избавиться от него! — крикнула Аннабет, но я не мог.

Колесница Гефеста все еще мчалась рядом, дожидаясь той последней секунды, когда их маленький подарок взорвется. Бекендорф отвлекал меня, размахивая мечом. Если я ослаблю оборону и займусь исключительно греческим огнем, Аннабет ранят и мы все равно разобьемся. Я постарался добросить мешочек ногой, но не смог. Он слишком быстро прилип ко дну повозки.

И тут я вспомнил о часах.

Я не знал, чем они могут помочь, но исхитрился нажать кнопку остановки хода. В то же мгновение часы изменились. Они увеличились; металлический ободок начал телескопически расширяться, как объектив старомодной камеры, кожаный ремешок обвился вокруг моего предплечья, и вот я уже держу в руках круглый боевой щит шириной четыре фута, изнутри обитый мягкой кожей, а снаружи — весь из полированной бронзы, покрытой чеканным узором, который мне некогда было рассматривать.