Перпендикулярный мир - [11]
Если бы дело происходило в стороне от моих джинс, кроссовок и коричневой ковбойки, я бы, может, и не обратил бы на компанию внимания. Зачем мне чужая личная жизнь. Да еще такая грубая… Но завелись они над моим единственным имуществом, — и я сразу почувствовал неладное.
Развернулся, и, что есть сил, припустился к берегу. Самым настоящим кролем. Может быть.
Когда мчишься вперед, по водной глади, поднимая голову, делая вдох, опуская ее в воду, и делая там выдох, — картинка на берегу напоминает замедленно пущенное кино, с пропущенными в середине кадрами.
Вот один из мужиков тянет к себе мой рюкзачок… Вот женщина, — тянет мой рюкзачок из его рук… Вот другой толкает ее в спину… Вот она падает… Вот мужик поднимает мои джинсы и рассматривает их на свет. Я так понимаю, для определения, — не до конца ли они протерты на заднице.
А вот оба мужика, наконец-то, замечают меня, вздымающего скоростные волны. Оба поворачиваются к воде, по которой я приближаюсь к ним. У одного из них в руках рюкзак, у другого — джинсы. Женщина лежит за ними на траве.
Лица у мужиков, которым где-то под сорок, красные и небритые. Серьезные такие лица. Нешуточные.
Но вот уже — берег.
Золотистый песок только на берегу. У меня под ногами глинистое дно. Я иду, проваливаясь в эту глину. И смотрю в их прищуренные от солнца глаза… Мне — не страшно.
— Твое? — спрашивает тот мужик, который застыл с рюкзаком. — Мы думали, какой утопленник оставил.
Второй с неохотой роняет джинсы на землю. И встает на них сапогом с коротким голенищем, из которого выглядывает деревянная рукоятка ножа.
— Испачкаешь, — говорю я ему, и смотрю на него.
Он нехотя убирает ногу.
Тут же падает на землю и мой рюкзак.
— Аккуратней нужно быть, — улыбаясь, так что прищуренные его глаза становятся еще прищуренней, говорит первый мужик, — мало ли какие людишки по берегу бродят. Могут стибрить шмотки-то твои… Скажи спасибо, постерегли. А то мало ли что…
— Вон воровка, — поддакивает второй, каким-то нарочито потешным тоном, — еле отстояли… Можешь, для науки, пару раз съездить ей по сусалам. Мы разрешаем.
— Ты кто? — спрашивает, приглядываясь ко мне, первый. — Что-то я тебя не помню.
— Дед пыхто… — говорю я, и смотрю в его прищуренные глаза.
Лицо того еще более добреет, прямо папашка какой-то, а не случайный встречный.
— Неправильно говоришь, — роняет он тихо. — Как бы не пожалел… Даст бог, еще встретимся…
И они, оба эти мужика, не торопясь уходят.
Но перед тем, как уйти, оборачиваются к лежащей на земле воровке, и говорят:
— Ты подумай, вдруг да передумаешь…
После этого уходят уже окончательно. Прогуливаются дальше по берегу, — все время видно, как они идут по нему, все уменьшаясь и уменьшаясь.
Я собираю вещи в кучку и начинаю одеваться.
Еще не закончился день, но настроение, только недавно бывшее настроением резвящегося дитятки, уже ни к черту… Натянув джинсы, выбираю ближайшую тень, откидываюсь на песок, — и закрываю глаза.
Хочется немного вздремнуть. Несмотря на жару… Но не могу, лежу с закрытыми глазами, — и не могу. То ли от жары, то ли от того, что кто-то все время всхлипывает рядом.
— Перестаньте вы плакать, — говорю я, — сколько можно…
Всхлипы становятся потише, но отнюдь не прекращаются.
Я лежу какое-то время, силясь заснуть, — но не могу. Вот тебе и пляжный отдых.
— Вы, на самом деле, кто? — слышу я близкий голос. Неожиданно молодой. Но замученный слезами. — Я тоже вас никогда не видела.
Просыпаюсь. Встаю. Оборачиваюсь.
— Дед пыхто, — говорю я…
Девчонке, а не тетке. Потому что, то, что я сначала посчитал за деревенскую тетку, оказалось девчонкой лет шестнадцати, довольно худенькой, но в телогрейке на летнем платье. На шее у нее под распахнутой телогрейкой виднелся красный пионерский галстук, какие носили школьники во времена застоя.
Но застой уже тысячу лет, как испарился.
— Пионерка? — спрашиваю я.
Она отрицательно качает головой, почти неслышно продолжая рыдать.
— Школьница? — спрашиваю я.
— Студентка, — говорит она, не прекращая рыдания.
— Они тебя обидели?
— Еще нет, — отвечает она. И начинает рыдать уже во весь голос, так что вся ее телогрейка не по сезону, ходит ходуном.
— Так какого черта, — устало говорю я.
— Я, — может быть, трусиха, — всхлипывает она. — Я всего боюсь.
— Меня боишься?
— Да, — всхлипывает она.
— Очень?
— Не очень, — всхлипывает погромче.
— Что ты здесь делаешь?
— Я — пионерская вожатая, — рыдает она, — пионеры уехала, а я осталась.
— И ты бы ехала домой, к папе с мамой.
— У меня нет папы и мамы, — громче зарыдала она.
— Но откуда-то ты приехала?
— Я приехала из общежития. Но оно до конца августа закры-ы-ы-то.
— Кого ты больше боишься, смертяков или меня?
Она взглянула на меня, чтобы сравнить, — тут я заревел на нее львом. Только мой лев, заревев, сказал ей: гав-гав!..
— Бросьте, — сказала она, перестав плакать, — что я вам, маленькая…
Через минуту ни одной слезинки не было на ее лице. Ничто не напоминало, что она только что так безутешно страдала. У нее было свежее, какое-то утреннее лицо девочки, только недавно, только вот-вот ставшей девушкой, и еще не имевшей ни единой причины даже для того, чтобы хоть раз всплакнуть… Потому что, вокруг была — большая, интересная, принадлежащая только ей одной замечательная жизнь.
— Коли! — кричит он мне.Но на меня напал стопор, — я ненавижу чудовищ, я — не-на-ви-жу! Ненависть переполняет. Клокочет.Знаю отныне, что такое погибнуть за свой народ. Ничего не бывает на свете слаще и почетней. Ничего в жизни я не Сделаю беззаветней, чем это!..
Захватывающий приключенческий триллер, в центре которого ничем не примечательный с виду человек становится по воле рока могущественной личностью, ответственной не только за себя, но и за судьбы других людей.Вторая Четвёртая.
Захватывающий приключенческий триллер, в центре которого ничем не примечательный с виду человек становится по воле рока могущественной личностью, ответственной не только за себя, но и за судьбы других людей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Замечательный литературный киносценарий, по которому собирались, да так и не сподобились, к большому сожалению, снять фильм.Текст представлен в авторской редакции, орфографии и пунктуации.
Захватывающий приключенческий триллер, в центре которого ничем не примечательный с виду человек становится по воле рока могущественной личностью, ответственной не только за себя, но и за судьбы других людей.Вторая книга.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.