Перо на Луне - [59]

итальянской Флоренции — большой бронзовый хряк с поднятыми ушами, передние ноги упираются в землю, поддерживая его в сидящем положении, а с пятачка капает в небольшую лужицу вода. Этот пятачок был до блеска отполирован ладонями многих тысяч посетителей, гладивших его по носу на удачу. Без сомнения, он был объектом всеобщей любви, и Элис тоже побежала погладить его по блестящему носу. Меня тронуло, с какой радостью она узнавала для себя что-то новое. Ведь Корвины почти не поощряли ее любознательность.

Лита заплатила за вход и принесла нам карты садов. На них, среди прочего, значилось несколько итальянских садов, один японский, пруд с водяными лилиями и розарий. Прежде чем приступить к осмотру, мы прошли к белому сетчатому забору и заглянули в круглое оконце калитки — там находился личный сад миссис Бутчарт и пруд, окруженный розами.

По вьющейся дорожке мы обогнули дом Бутчартов, за ним тянулись высокие земляные валы в половину человеческого роста, на которых росли деревья; их удерживал от сползания невысокий каменный заборчик. Почти все растения здесь были темными и вечнозелеными, хотя глаз иногда выхватывал позади них яркие осенние краски. На одном из валов из земли торчали шишковатые древесные корни, переплетенные и спутанные. Элис тут же взобралась туда и окрестила их "ведьмиными деревьями".

Я осознала, что слежу за каждым ее движением, прислушиваюсь к каждому слову. Это была моя Дебби — я больше в этом не сомневалась. Но все равно старалась сдержать волну любви, которая грозила вылиться через край и добраться до моей девочки. Что, если она никогда ко мне не вернется? Как я смогу еще раз ее потерять?

Вдоль дорожек там и тут стояли скамейки красного дерева, над которыми были установлены навесы от непогоды. Их делали из материалов со старых парусных кораблей.

Мы с Литой гуляли и заодно выглядывали того, что приехал сюда на ее машине, но в запутанном лабиринте садов мы вряд ли могли его увидеть, пока, как указала Лита, судьба нам этого не предназначила.

Окруженный изогнутыми дорожками Утопленный сад взорвался перед нами всем своим многообразием форм и цветов. Мы смотрели на него с верхнего уровня, у наших ног раскинулось настоящее произведение искусства, словно вытканный гобелен. Каменные стены скрывал уже не только плющ, но и высокие деревья, обрамлявшие внутреннюю часть сада. Мы увидели гармонично составленные клумбы — алые, желтые, розовые, белые, фиолетовые, синие. Невысокую траву словно взрезали цветочные всплески и деревца туи. Последние, высокие и красиво подстриженные, походили на темных стражей. Маленькие деревья с густой кроной смягчали контуры и придавали саду еще больше привлекательности. Клены словно горели осенним пламенем, трава зеленым ободком обрамляла клумбы. Изящная каменная дорожка огибала нижнюю часть карьера, сама по себе являясь ярким контрастом белого и всей остальной растительности.

Здесь росли хризантемы, бегонии, герани, розы — их высаживали с хорошим чувством стиля и пониманием, что вся панорама открывается именно сверху. Создавалось впечатление, что мы смотрим на пейзаж в красивой раме — это было так удивительно красиво, что казалось почти нереальным. В воздухе витал сладкий аромат цветов и других растений.

Я посмотрела на Элис, которая стояла рядом со мной и держалась за перила. Интересно, вся эта красота для нее что-нибудь значит?

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросила я.

И девочка тихо ответила:

— Они поют!

Я испытала прилив удовольствия. Когда Дебби была совсем маленькая, я старалась развивать ее зрение, слух и осязание. Я говорила ей, что очень легко говорить "красиво" и "прекрасно", но можно увидеть много больше, если пропускать красоту через себя и "услышать" ее ответ. Примерно как Элис сейчас чувствовала, что раскинувшиеся перед нами цветы "играют" музыку, словно оркестр.

— Я тоже их слышу, — сказала я.

Элис посмотрела на меня счастливыми глазами.

— Фарли считает меня глупой, когда я так говорю.

— А Пиони?

Она не ответила и отошла, видимо, испытывая неловкость.

— Каждый год, — Лита наслаждалась своей ролью гида и знатока цветов. — Каждый год сюда привозят из Голландии тюльпаны, и вся картина меняется. Она как живой гобелен.

Элис вдруг напряглась.

— Смотрите! Вон туда!

Ее зоркие глаза заметили то, что никто, кроме нее, еще не видел. По дорожке между двух туй показалась Крамптон. Грузная и суровая, она везла по саду миссис Ариес в инвалидном кресле.

— Вот, значит, что я чувствовала, — сказала Лита. — Если Коринтея приехала сюда на моей машине, значит, случилось что-то очень серьезное. Нам лучше спуститься вниз и побыстрее с ней встретиться.

От внезапно накатившей неуверенности Элис сунула ладошку в мою руку, и я ее ласково сжала — несмотря на то, что сама испытывала тревогу, пока мы спускались по лестнице на "дно" бывшего карьера.

Эти двое увидели нас, и Крамптон остановилась. Едва мы подошли к ним, как Коринтея Ариес резко бросила:

— Где вы были? Мы ждем вас почти час! Я не вынесла ожидания в машине. Я думала, что вы собирались сюда.

— Мы не знали, что вы нас ждете, Коринтея, — спокойно сказала Лита. — Иначе мы бы, конечно, поспешили. По пути мы заехали в квартиру моего сына, я хотела кое-что показать Дженни и Элис.