Перо фламинго - [14]

На обратном пути увидели они каноэ, выходившее из лагуны, и вот тогда-то Кат-ша и издал боевой клич своего племени, который привел в ужас обоих мальчиков.

И Читта и Кат-ша издали заметили перо фламинго, вплетенное в волосы Хас-се, а по костюму узнали Ренэ, которого все индейцы считали сыном белого вождя.

Все быстрее и быстрее скользили по воде каноэ. То, в котором сидели мальчики, было легче, но великан Кат-ша с такой силой налегал на весла, что расстояние между двумя лодками заметно уменьшалось. Мальчики прерывисто дышали и обливались потом; казалось им, что их каноэ ползет, как черепаха.

Вдруг Хас-се опустил весло, приложил руку к губам и издал протяжный дикий вопль, разбудивший тишину леса. Когда он снова взялся за весло, где-то неподалеку раздался ответный крик. Прошло несколько секунд. Над головой Хас-се прожужжала стрела, срезала красное перо и вонзилась в плечо Ренэ. Но из-за поворота уже показалось каноэ с воинами вождя Микко, и измученные мальчики поняли, что они спасены.

Х. Мятеж в форте Каролина

Тяжелые времена настали для форта Каролина, расположенного на берегу великой реки Май.

За месяц до того дня, когда Ренэ Дево потихоньку покинул форт, Лодоньер послал отряд из десяти человек исследовать страну к югу от форта и отыскать горы с золотыми самородками, о которых ходили слухи среди белого населения. Долго скитались солдаты по бесплодным песчаным равнинам, переправлялись через глубокие реки, блуждали по лесам и болотам. Видели они удивительных птиц с ярким оперением, странные растения и цветы и каких-то неведомых зверей, но золота не нашли.

Измученные, больные, голодные, забрели они в туземную деревушку. Жители этой деревушки никогда не видели белых и в испуге разбежались. Голодные солдаты вошли в хижины, отыскали съестные припасы, разграбили их и, разведя костер, принялись за стряпню. Искры от костра упали на крышу одной из хижин, и через несколько минут вся деревня была объята пламенем.

Индейцы, спрятавшиеся в лесу, видели, как пожирает огонь их жилища. Думая, что белые подожгли их умышленно, они начали стрелять из луков. Один человек был убит, четверо ранены. Солдаты в ужасе покинули деревушку, но индейцы, прячась за деревьями, преследовали их, и еще четыре человека заплатили жизнью за свою небрежность.

Спустя несколько дней пятеро оставшихся в живых вернулись в форт Каролина. Плохие принесли они вести своим товарищам: золота в стране нет, пять человек убиты, а южные индейцы объявили войну всем белым.

У Лодоньера и без того хлопот было по горло. Тяжелое впечатление произвел на него уход Ренэ: он боялся, что мальчик погибнет. Между тем в форте уже остро ощущался недостаток в съестных припасах. Сам Лодоньер боролся с приступами лихорадки; последние дурные вести сломили его, и он слег.

На гарнизон форта угнетающе подействовала болезнь коменданта. Вдобавок и голод давал себя чувствовать. Недовольные поговаривали о том, что следует принудить Лодоньера покинуть форт и Новый Свет и вернуться во Францию на корабле, который они построят из имеющихся материалов. Солдаты посмелее открыто призывали к мятежу.

Во главе этих недовольных стоял старый друг Ренэ, Симон Оружейник. Он всегда любил поворчать, а после побега Ренэ его посадили на один день на гауптвахту за то, что он покинул свой пост. Этот арест его оскорбил, и он открыто принял сторону мятежников.

Вследствие болезни Лодоньера и почти всех офицеров обязанности коменданта форта перешли к художнику Ле Муану. Как-то утром, когда он работал в своей комнате, явился Симон Оружейник, а за ним чуть ли не весь гарнизон. Старый солдат отдал честь и сказал:

– Господин Ле Муан, пожалуйста, выслушайте нашу просьбу и доведите ее до сведения коменданта.

– Слушаю, – отозвался Ле Муан, не скрывая своего удивления. – Говори скорее и возвращайся на свой пост.

– Мы умираем с голоду! – начал Симон.

– Правда, живем мы впроголодь, – сказал Ле Муан, – но будем надеяться на лучшее.

– Мы умираем от лихорадки.

– Отчасти и это правда.

– Нам грозит нападение индейцев.

– У нас крепкие стены, мы будем защищаться.

– Никто не знает, для чего мы забрались сюда, в эти чужие края. Помощь придет, когда кости наши сгниют в земле.

– Адмирал Жан Рибо обещал прийти нам на помощь, – ответил художник. – Он сдержит слово.

– Золота в этой стране нет, а людям нечем здесь прокормиться.

– И однако племя вождя Микко живет здесь и не голодает. Что же касается золота, то, быть может, мы еще найдем его.

Ничего на это не ответив, Симон продолжал:

– Передайте коменданту, что мы хотим построить корабль и вернуться на родину. Мы просим его, как только он поправится, увезти нас из этой проклятой страны.

Эти жалобы и просьбы встревожили Ле Муана. До сих пор он понятия не имел о настроении гарнизона. Долго уговаривал он солдат отказаться от безумной затеи, вернуться к исполнению своих обязанностей и терпеливо ждать подкрепления из Франции. Но Симон Оружейник, говоривший от лица всего гарнизона, настоял на том, чтобы Ле Муан передал их требование Лодоньеру.

Лодоньер пришел в негодование, и только болезнь помешала ему вскочить с постели и выйти к мятежникам. Был он человек упрямый и настойчивый и никогда не шел на уступки. Он поручил Ле Муану передать солдатам, что ему, Лодоньеру, приказано было основать здесь форт и ждать дальнейших распоряжений; пока эти распоряжения не получены, он страны не покинет. Солдатам он приказывает заняться укреплением форта и готовиться к нападению, которое следовало ожидать со стороны южных индейских племен. Когда Ле Муан передал солдатам эти слова, Симон Оружейник сказал: