Пернатые артисты - [13]
Первым номером, с которым мой страус выступил перед публикой, был выезд его в упряжи в двухколесном экипаже.
Но запрячь его в тележку можно было лишь при помощи чулка, который я осторожно натягивал ему на голову и снимал тогда, когда птица была уже в упряжи.
Понемногу страус привык «работать» и входил в роль. Длинная бамбуковая палка служила мне вместо вожжей. Если я хотел повернуть вправо, то двигал палкой влево и наоборот, при чем произносил монотонные звуки «гу», подражая голосу страуса, когда он недоволен.
В течение полутора месяцев страус научился езде, делал разные повороты, ускорял или уменьшал шаг по команде. Для остановки служил окрик: «гак».
Видно было, что страусу очень легко возить человека. Мой карлик Ванька-Встанька выезжал на нем даже верхом.
Когда я отправлялся в поездку на страусе, я заметил за ним одну особенность: объезжая арену, он вытягивал длинную шею и вопросительно смотрел на какую-нибудь из женщин, у которой шляпа была украшена перьями.
Это мне давало возможность пошутить над модницами.
Я говорил:
— Смотрите, с каким удивлением мой страус оглядывает дам. А знаете, чему он удивляется? Он смеется над тем, что человек, «высшее» существо, носит на голове то, что природа поместила у него на хвосте.
Страус ударял клювом в китайский медный гонг, и я замечал, что звуки гонга заставляли его закрывать глаза, как-будто усыпляя. Стоило раздаться звуку «бом», и он сладко смыкал веки: снизу поднималась пленка. Звук замирал — и глаза страуса раскрывались.
Вел себя страус, как подобает вести величайшей из живущих в настоящее время птиц: он не оставлял своим вниманием ни одной проходящей мимо собаки и даже задирал моих собак, живших с ним бок-о-бок.
У этих громадных, сильных птиц есть еще одно слабое место: кости их длинных ног очень хрупки, и это свойство послужило причиной гибели моего страуса.
Еще в загоне я заметил, что мой страус чудный танцор. На воле страусы кружатся иногда в каком-то сумасшедшем танце, приподнимая свои малоразвитые крылья и трепеща ими, как-будто они собираются взлететь на воздух.
Мой страус любил кружиться, воображая, что он свободен и стоит среди необозримого пространства, под знойными лучами африканского солнца. Он вертелся по арене до тех пор, пока не ушиб о барьер ноги…
Не помогли никакие перевязки. Кости не срослись, несмотря на то, что я его подвешивал на блоках к потолку, надевая на грудь и на живот мягкую гурту[7] так, чтобы ноги не касались земли.
Страус погиб…
Босоножка
Моя «босоножка» — не человек: это самая обыкновенная желторябая курица, из которой я сделал замечательную цирковую артистку.
В дрессировке животных я всегда обращаю внимание на природные их качества, на их способности, и на этом, строю всю свою работу.
Так же я поступил и со своей питомицей — курицей когда решил сделать из нее музыкантшу и танцовщицу-босоножку.
Я сначала приручил ее настолько, что она смело брала из моих рук кусочки мяса, затем той же приманкой заставил перевертываться кругом на одном месте. Так я учил кружиться всех моих животных (морских свинок, крыс, пеликанов и др.).
Когда курица усвоила этот прием, научилась «вальсировать», я насыпал на стол слой земли и у нее на глазах зарывал в эту землю кусочки мяса, зерна, овса, крошки и т. п.
Курица делала привычное движение ногами, разбрасывала землю и, желая схватить пищу, порывалась клюнуть.
Я предупреждал это движение, давая ей тотчас же из рук пищу, которую она успела откопать.
Каждый раз создавая нарочно затруднения для птицы, и добился того что она запомнила хорошо движение только ногами и закрепила это движение у себя в памяти.
Потом я постепенно приманкой переводил ее на гладкий, не засыпанный землею край стола. Впоследствии она привыкла перебирать ногами на гладком столе без земли, а затем и на полированной поверхности музыкального ящика, где она прекрасно производила все движения под музыку.
Мало-по-малу я заставлял курицу шаркать ногами без вкусопоощрения все больше и больше, пока не достиг того, что ее движения стали очень похожими на танец.
Курица все время получала от меня в виде поощрения мясо, и у нее на верхней части клюва прилипали остатки пищи. Чувство чистоплотности заставляло ее, вычищая клюв, двигать им вправо и влево по столу. Движения эти я также постепенно закреплял вкусопоощрением, а когда моя ученица долго не производила их, то я, давая ей мясо, старался нарочно вымазать ей клюв. Этим я добивался того, что она вновь чистила его.
Таким образом моя курица хорошо умела вальсировать, вертеться, шаркать ногами, делать па и водить клювом, то-есть чистить его.
Во время этих действий курочка всегда слышала музыку: я заводил музыкальный ящик и останавливал музыку, когда это было мне нужно.
После этого я приставил к крышке музыкального ящика цитру под наклоном к поверхности ящика.
В цитре было обычное круглое отверстие, куда я и просовывал с задней стороны цитры пищу. Раза три курица получала мясо даром, а потом я перестал ей его давать. Тогда курица стала искать пищу и делать свои немудреные па по гладкому столу. Не дожидаясь за это награды, она повела клювом по сторонам, вправо и влево, и тотчас же получила награду.
