Пермская шкатулка - [62]

156

К теке ко усилении души и сокрушении сердца моего аз окаянный и грешный (имярек) Благонадежно притекаю и пред святым твоим овразом вопию, прося смиренный помощи твоея и теилаго ко преклагому Богу х^А^лггл^ства, да твоил\и Благоприятными молитвами нсиросишн л\и от него человеколювную л\илостк, оставление многих л\ои\ согрешений, души и телеси здравие со спасением; и яко влаг и человеколювец да Благоволит Безведно в мире сел\ ходити ми до скончания живота л\оего, во врел\я же разлучения моего от жизни сея дух мой в покаянии и мире Ангелом своим святыл\ милостиво приятия и от л\рачных и злоковарных и лютых ДУХ^^Вдемонских на воздусе прошед невозбранно к нему непостыдно предстати поклонитися, и везсмертныя и влаженныя жизни сиодобитися со всеми святыл\и во веки. Ал\инь.

Преподобный Трифон

Вятский

(1546–1613)

Русский святой. Был монахом в Пыскорском Спасо-Преображенском монастыре, отшельником, основателем Успенского мужского монастыря на реке Чусовой и трех монастырей на реке Вятке.

ПЫСКОРСКИЙ ПУСТЫННИК

Мы обязаны монахам нашей историей,

следственно, и просвещением.

А. С. Пушкин

В устье речки Нижней Пыскорки зеленеет живописный мысок. Отсюда открываются необычайно красивые виды, и странно иногда звучит человеческий голос. Говорят, что пермские геологи давно поглядывают на тот мысок — не раскопать ли?

Без малого четыре с половиной века назад здесь стояла тихая, как белая ночь, святая обитель — Пыскорский Спасо-Преображенский ставропигиальный мужской монастырь, построенный именитыми людьми Строгановыми. Ставропигиальный — это означает, что монастырь управлялся непосредственно патриархом и пользовался особыми привилегиями. Для содержания обители Строгановы выделили пашенные земли, покосы на речке Пыскорке и соляные варницы на том

158

месте, где позже возникнет заштатный город Дедюхин, и Березовый остров, от которого по наследству и примет свое название город Березники.

Около 1568 года в монастырь явился юноша двадцати двух лет от роду и попросился у настоятеля игумена Варлаама в послушники. Пришел он в Пыскор издалека, за тридевять земель, из Архангельских краев, из-под Мезени, села Малые Немнюжки. Звали его Трофим.

До настоятеля доходили слухи о некоем молодом страннике, который однажды попался навстречу приказчикам Строганова, и те, видимо подвыпившие, ради праздной забавы столкнули его с крутого обрыва в глубокий намет снега. Тот едва выбрался из него. Но, увидев, как он вытряхивает набившийся в сапоги снег, ступая поочередно то одной, то другой босой ногой на мерзлый наст, шутники устыдились своей глупой выходки и сбежали к нему вниз просить прощения. Слуг Строганова буквально потрясло то, с каким смирением простил их молодой отшельник, глядя на них, как на своих благодетелей, он еще и вину взял на себя: дескать, и поделом ему!

Наслышан был настоятель, как этот юноша во время богослужения в храме усердной молитвой обратил на себя внимание Якова Строганова, подошедшего к нему после утрени с просьбой молиться за болящего сына Максима. К удивлению и радости всего именитого дома мальчик вскоре поправился.

Своим смиренным видом Трофим внушал игумену полное доверие, но настоятель попытался удержать юношеский порыв, зная, сколь многотруден путь монашеского бытия. Однако молодой отшельник молитвенно просил принять его в послушники, и отец Варлаам произнес «По вере твоей буди тебе!»

Монашество, или иночество, есть иной, удаленный от соблазнов мира образ жизни. Вступающие на путь монашеского жития должны отречься от мира, отказаться от всех земных интересов и даже от своего имени, данного при рождении. Иночество есть величайший подвиг служения миру; оно охраняет мир, молится за мир, духовно окормляет его и предстательствует за него, то есть совершает подвиг молитвенного заступничества за мир.

На Руси монашество началось одновременно с принятием христианства. Основателями его были преподобные Антоний и Феодосий Печерские. Эпиграфом к великому подвигу русского монашества можно взять слова замечательного историка В. О. Ключевского: «Читая

159

жития, мы присутствуем при двух основных процессах нашей древней истории: мы встречаемся лицом к лицу с древнерусским человеком, который, вечно двигаясь с крестом, топором и сохой, в зипуне и в монашеской рясе, делая одно немалое дело, расчищал место для истории от берегов Днепра до берегов Северного океана, и в то же время, несмотря на такую растяжимость, умел собрать силы на создание государства, сдержавшего и вторжение с Востока, и пропаганду с Запада».

Первый русский монастырь — Киево-Печерская лавра — это и первый университет, первая академия, первая библиотека. Из его стен вышли и первый врач на Руси, и первый художник, первый летописец и садовник, философ и переводчик. Лавра — это и усыпальница, наш первый Пантеон, где покоится прах лучших людей Киевской Руси.

Памятником беспримерного труда стал Валаамский мужской монастырь в северной части Ладожского озера, где его насельники преобразили каменный остров в цветущий сад. На отведенных участках они настилали слой хвороста, извести, золы, а сверху насыпали толщиной в два метра пласт плодородной земли, завезенной с материка в корзинах и мешках. И выросли на рукотворной почве деревья и кустарники, каких здесь раньше не было: кедр, дуб, пихта, голубая ель, каштан, акация, барбарис. А плодово-ягодные сады Валаама удостоились мировой славы. «Плоды валаамских урожаев, — писал журнал «Наше наследие» за 1988 год, — получали золотые медали на всероссийских выставках в Санкт-Петербурге и даже на парижских выставках — огромные яблоки, тыквы до двух пудов, дыни, арбузы… По свидетельству современников, с валаамскими садами вряд ли могли сравниться сады Центральной России. Тут росли груша, вишня, слива, яблоки более 80 сортов и многое другое».