Пермская шкатулка - [45]

Богоявленский обратился в Совнарком, к заведующему отделом химической промышленности Л. Я. Карпову. Будучи сам химиком, Карпов с первых минут беседы почувствовал, что перед ним талантливый ученый, обеспокоенный судьбой отечественной науки. И, возможно неожиданно для самого себя, предложил ему занять пост заведующего секцией радиоактивных металлов в отделе химической промышленности ВСНХ.

Через несколько дней президиум ВСНХ по докладу Л. Я. Карпова принял постановление наложить секвестр на радиоактивное сырье, принадлежащее Ферганскому обществу, а затем полностью направить его для извлечения радия на один из содовых заводов. По мнению Карпова, самым подходящим для этой цели являлся березниковский завод Любимова, Сольве и К° в Пермской губернии, где имелись большие запасы соды, необходимой для переработки радиоактивных остатков.

Но вспыхнула Гражданская война.

1 14

В эти трудные дни ученые А. Е. Ферсман, В. Г. Хлопин, А. А. Яков- кин, Л. С. Коловрат-Червинский обратились в Совет народных комиссаров с докладом о необходимости незамедлительной эвакуации в глубь России радиевой руды, «так как сырью, пока оно находится в Петрограде, угрожает несомненная опасность вследствие большого интереса к радию, проявленного со стороны Германии».

12 июля 1918 года драгоценную руду погрузили в тринадцать вагонов и отправили на Урал, в район будущего города Березники, в сопровождении заведующего секцией радиоактивных металлов отдела химической промышленности ВСНХ Л. Н. Богоявленского. Новому производству была оказана финансовая поддержка. На строительство радиевого завода Совнарком выделил значительные по тем временам средства — 418 850 рублей.

В конце июля состав с рудой благополучно прибыл на станцию Солеварни. Сырье разгрузили и поместили в сарае содового завода. А дальше начались невероятные трудности.

После национализации предприятия им руководил коллегиальный орган — деловой совет или, как его называли, колсовет, состоявший в большинстве своем из людей, не имевших опыта управления производством, не знавших глубоко его технологии и, конечно, не понимавших огромного значения радия. Любые просьбы Богоявленского натыкались на глухую стену невежества.

Богоявленский не пал духом. Кажется, он руководствовался единственно верным правилом: кто бы ни победил — русский радий должен принадлежать России.

Он послал телеграмму в Кремль. Оттуда пришла ответная телеграмма за подписью Ленина, где говорилось:

«Предписываю Березниковскому заводу немедленно начать работы по организации радиевого завода согласно постановлению Высшего совета народного хозяйства. Необходимые средства отпущены Совнаркомом. Работы должны вестись под управлением и ответственностью инженера-химика Богоявленского, которому предлагаю оказать полное содействие».

Дело пошло на лад. Смонтировали экспериментальную установку. Варили мыло, проводили опыты по лечебному действию радиоактивных ванн. Исследования убеждали, что в малых дозах лучи радия благодатно сказывались при лечении некоторых тяжелых болезней. Верный своему призванию химика-радиолога, Богоявленский работал, и это было только началом его будущих исследований в бальнеологии.

1 15

А по ночам он разрабатывал чертежи промышленной установки и составлял проект отдельного здания радиевого завода. Пришлось быть одному в семи лицах: проектантом, строителем, наладчиком, технологом, главным инженером, рабочим и директором завода.

В середине ноября в Березники приехал В. Г. Хлопин, привез выделенные деньги, приборы и реактивы. Он осмотрел пробную установку и одобрил технологию переработки руды.

Началась добыча радия.

Если принято считать, что руда богата радием, когда она содержит 5 тысячных грамма на тонну, то сколько нужно ее для добычи одного грамма радия!

По самым скромным подсчетам, принимая во внимание неустроенность жизни и смуту времени, в феврале 1919 года предполагали получить первый русский радий. Но человек предполагает, а Господь располагает. 25 декабря 1918 года войска армии А. В. Колчака заняли Пермь, а 31 декабря — Березники. Богоявленский мог, конечно, скрыться, благо северная тайга велика. Но он решил остаться и попытаться спасти руду, прекрасно понимая, какой опасности подвергается. Его жизнь висела на волоске. Ведь так легко мог кто-нибудь из жителей поселка, где жил химик, даже без злого умысла, проговориться. Достаточно было одного неосторожного слова.

Спасла Богоявленского родословная. По матери он приходился правнуком знаменитому генералу Ивану Васильевичу Сабанееву, который еще при Петре I в составе армии Суворова был в швейцарском походе, и сражался у Чертова моста, и совершил героический переход через Альпы. Позже Сабанеев участвовал в войне с Турцией в должности генерала при штабе Кутузова, а в годы Отечественной войны 1812–1814 годов командовал 6-м корпусом, был начальником штаба южной армии. Жил он и умер в Одессе, где есть мост Сабанеева, а его книги вошли в основание фондов публичной библиотеки Одессы.

Как-то мать юного Богоявленского, Юлия Павловна, повезла сына в Ярославль к своему брату, «Леониду Павловичу Сабанееву, известному русскому ученому-биологу, охотоведу, рыболову, охотнику, ав-