Пермская шкатулка - [112]

Биография Галины Сергеевны вместила самые трудные периоды жизни страны. Революция, Гражданская война, раскулачивание, разрушение храмов, репрессии, запрещение генетики и кибернетики, творчества Анны Ахматовой и Михаила Зощенко, других талантливых писателей, распад Союза, перестройка. Жизнь не могла не отразиться в движении и танце трагической балерины, выражавшей так явственно безмолвный протест против вершившихся злодеяний и безрассудства.

Когда Уланова уезжала после гастролей из Парижа, дорогу перед ней усыпали живыми цветами от Гранд-Опера до аэропорта Орли. Но ее жизненный путь не был устлан розами.

Четыре года спустя после зарубежного триумфа, в 1960 году, Галине Сергеевне исполнилось 50 лет, она станцевала в Большом театре репертуарный спектакль «Шопениана» (свой выпускной спектакль 1928 года в училище) и навсегда сошла со сцены. Однако вне театра и балетного класса Уланова уже не могла себя представить и много лет продолжала приезжать на репетиции в качестве педагога.

Наступали другие времена. Появлялись иные люди. В театре царило новое поколение артистов. «Оно не понимало Уланову. Уланова не принимала новое поколение. Она удивлялась, как это можно не поздороваться при встрече или повернуться спиной при разговоре. Уланова говорила: «Сейчас артисты приходят на репетицию, но голова занята другим: гастроли, машина, дача… Я это не осуждаю. Просто я жила совсем в другое время. Мы думали о том, как бы съесть кусочек хлеба от четвертушки… Так я провела молодость, едва ли не самую страшную по своей тяжести. Как мы вообще остались живы?!»

В свои 86 лет Уланова начинала каждый свой день с балетного станка и являлась в театр в строго определенное время безукоризненно одетой, подтянутой и стройной, тогда как молодые люди в дань

302

моде одевались нарочито небрежно. Однако никому в голову не приходило осудить приверженность Улановой к своему собственному стилю. «Слишком мелкими казались эти женские штучки рядом с Улановой, — вспоминают те из женщин, кто ее хорошо знал. — В общении она была деликатна, доброжелательна. И недосягаема, как горизонт».

Уланова заключала в себе тайну, нечто никем не разгаданное. Никто не знал, какова ее земная жизнь.

Но зато как она раскрывалась на репетициях! Режиссер Борис Львов-Анохин вспоминает: «Уланова в 1996 году ездила в Петербург, в Мариинском театре репетировала Джульетту с молоденькой танцовщицей Майей Думченко. Ромео был Андрис Лиепа. Эта поездка обернулась для нее большой радостью. Ей понравились балерины Мари- инки и их педагоги. На репетиции она, к удивлению и восхищению всех, показала знаменитую поддержку из «Ромео и Джульетты». Она поднялась на руках Андриса Лиепы, оказалась у него на груди, лицо в лицо, и изумленно вгляделась в него, удивленно развела руки. Сама Уланова говорила об этом моменте так: «Джульетта, еще беспечная, беззаботная девочка, шаловливо срывает маску с Ромео, впервые видит его лицо — и будто молния сверкнула, выстрел раздался. Она подбегает к нему… Движение губ должно говорить: что случилось со мной? Кто ты? Что с нами произошло?» И все это Уланова сыграла в репетиционном зале Мариинки, и не только сыграла, но и легко показала сложную поддержку. А ей было уже 86 лет».

На ее репетициях были уникальные моменты. Однажды, показывая, как нужно двигаться, она станцевала мужской танец для своего ученика. А ее ученик, народный артист СССР, художественный директор Большого театра Владимир Васильев, на одном из вечеров поведал, как потрясающе показывала Уланова, казалось бы, далекие от ее собственных ролей моменты актерства, — например, как Ивану Грозному нужно вцепиться в подлокотник трона, чтобы было ощущение жути.

Нежно, по-матерински относилась Уланова к своим ученикам, большинство из которых стали звездами балета — народные артисты СССР Екатерина Максимова, Людмила Семеняка, Малика Сабирова, Нина Тимофеева, Владимир Васильев. Максимовой и Васильеву после их дебюта в «Роме о и Джульетте» она подарила тончайшей резьбы по кости сувенир — сцену на балконе из этого балета — с надписью: «Кате, Володе. Я отдала вам все, что во мне было. Г. Уланова».

303

Питомцы Галины Сергеевны отвечали ей нежной взаимностью. Балерина Н. Тимофеева как-то сказала о ней: «Глядя на Одетту, Аврору, Джульетту Улановой, почему-то всегда думалось о красоте России, о ее березах, полях, северных белых ночах. Что бы ни танцевала Уланова, она была всегда русской, в ней именно русское очарование, русская застенчивость, русская духовная сила, русская «меланхолия». Наверное, потому она и есть наша национальная гордость».

Уланова, при всей ее вселенской славе, была поразительно скромной. Многие отказывались верить в то, что у нее не было дачи, что она не отдыхала на фешенебельных заморских курортах, а проводила свои отпуска в полусанаториях-полупансионатах, таких как «Барвиха», а в молодости много месяцев провела на Валдае в деревне Неприе на берегу озера Селигер, где все дни коротала за веслами на байдарке, к чему еще в детстве ее приучил отец, балетный актер и режиссер, бравший ее с собой на рыбалку и научивший свою дочь любить стихию природы — воду, восходы солнца и закаты на ней, отчего в те годы будущей великой балерине хотелось быть мальчиком и моряком.