Перловый суп - [58]
У этой квартиры своя история. До Будинаса в ней жил с семьей наш коллега по «Знаменке». Я входил в комиссию, которая перед получением редакцией очередного жилья выясняла, кто же из особо нуждающихся может на него претендовать. Ужас, который мы испытали, войдя в жилище коллеги, трудно было с чем-либо сравнить. Даже в послевоенных бараках с их керосинками, продуваемыми стенами и развешанными повсюду кальсонами было опрятней и чище. Потом только выяснилось, что коллега долго и продуманно готовился к визиту комиссии; разложил повсюду гнилые матрацы и развел каких-то то ли пиявок, то ли мокриц, которые ползали по отсыревшим стенам ванной комнаты...
Итак, ехал я в эту квартиру, в которой, успешно преодолев последствия подготовительных мероприятий коллеги, и поселился мой друг. Кажется, это была его первая СВОЯ квартира в Минске, что придавало ей особое значение в его жизни...
На перекрестке в неровном свете от болтающейся на проводах лампочки «тузились» между собой какие-то люди. Оказалось, просто пытались устоять на ногах. Завидев машину, от компании отделился человек в милицейской форме. Пришлось остановиться. Распахнув дверь, и едва не выломив ее, темпераментный полковник милиции стал энергично подзывать остальных. Размещайтесь, дескать, водила довезет. Не помню, что я сказал ему, но его служебное удостоверение, сунутое в нос, оказалось в моих руках, а «Москвичек», дернувшись, как подстреленный, — во дворе дома...
Будинас, покрутив удостоверение, быстро нахлобучил шапку...
Назавтра мы пошли в горисполком посмотреть на полковника. В назначенный час он сидел в приемной председателя, пыхтел, напрягая покрасневшую шею и ежеминутно поправляя воротничок белоснежной рубашки. Нас он, конечно, не узнал, сказал только, что ему назначено раньше. И выразительно посмотрел на секретаршу...
Час приема у председателя назначил ему на перекрестке под лампочкой Будинас, не знавший тогда, по-моему, ни председателя, ни его секретаршу. Впрочем, за секретаршу я не ручаюсь. Ошалевший от такого поворота событий пьяный в дупель полковник быстро, по рассказу Будинаса, протрезвел и, взяв под козырек, несколько раз повторил «Так точно!»...
Но удивительней всего было то, что Будинас тогда же вернул ему удостоверение, и полковник вполне мог в горисполком не ходить. В этом, как говорится, был самый цимус.
Перлы Будинаса делают их перлами именно подобные ци-мусы, выводя из разряда тривиальных розыгрышей и провокаций. Для этого, конечно, надо иметь талант, неотрывный от таланта со вкусом жить...
Но особым «перлом» в его «вкусной жизни» был, конечно, Вильнюс. Мне трудно сказать, в каком качестве жил в его душе родной город, город детства и юности. Иногда мне кажется, что он был для Будинаса всего лишь каким-то знаком отличия от тех, кто в Вильнюсе не родился и не жил. Иногда мне кажется, что он не был для него ни Вильнюсом, ни Вильней. Я говорю о его последней книге, где перлы никак не могут ужиться с «герлами», хотя в основе чистая история, чистый сюжет...
Ладно, про книгу не буду, абсолютной правоты в моих суждениях о ней может не быть, а про Вильнюс вспомню. Тот Вильнюс, который после толстой девочки Софы в 1956 году (да, без «герлы» не обойтись, даже год запомнил и теплый май), открыл для меня Будинас где-то в начале 70-х.
Мы поехали с ним и с какими-то его «герлами» в пивной ресторан. Не исключено, что это был единственный на весь Советский Союз ПИВНОЙ РЕСТОРАН, как с десяток лет назад кафе «Неринга».
Ехали мы к вечеру, даже к ночи, когда уже сошел на нет солнечный сентябрьский день. Но это был НОЧНОЙ ресторан. Внизу, в огромном полуподвале, уже сносили со стоек кружки с остатками пены, а выше, на этаже, играл без перерыва оркестрик из аккордеона, скрипки и фоно. Иногда каждый из них играл поодиночке. Но без единого перерыва и тихо, что было особенно непривычно после шумных и расхристанных минских «Журавинок», «Березок» и прочих притягательных заведений.
Пива я не любил, почти не пил, хотя там, в Вильнюсе, оно было особого вкуса и красоты. Но сухарики к пиву просто потрясли меня. Не огромная порция горячей телятины, а поджаренные сухарики из черного литовского хлеба, натертые чесноком.
Я сгрыз их тогда в огромном количестве, сняв таким образом проблему общения с «герлами», предоставив ее решение Будинасу, который и разместился с ними в одной палатке, меня поместив в другой, со своим старшим братом.
Брат Будинаса Леонард, полковник в отставке и начальник всех экскурсионных вильнюсских контор, уже поставил палатки в Тракае, на берегу озера, и ждал нас у небольшого костра.
Проснулся я от какого-то жужжания, прерываемого резким металлическим скрипом. Открыв глаза, я увидел, как Леонард, время от времени заводя пружину механической бритвы (были такие, кажется, назывались «Спутник»), елозил ею по абсолютно лысой башке, на которую упал уже пробившийся в палатку солнечный луч...
Мы купались в холодной воде, окунаясь в сентябрьский день до самого небесного и озерного дна.
Потом были еще и Зеленые озера, это уже почти в самом Вильнюсе, Кальвария с костелом на берегу Няриса и домиками для экскурсантов...
Книга, как эта, делается просто. Человек вступает в жизнь и горячо влюбляется. Он тут же берется за перо – спешит поведать миру об этих «знаменательных» событиях. Периодически отвлекаясь, он проживает бурную жизнь, последний раз влюбляется и едва успевает завершить начатое в юности повествование, попытавшись сказать о Любви так, как еще никто никогда об этом не говорил.
Все лица и события, описанные в этой книге, подлинные. Любые несовпадения имен, названий, фактов - случайность или оплошность автора, за что он приносит свои извинения читателю.
Действие романа Е. Будинаса «Промежуточный человек» происходит в большом городе и в маленькой деревушке Уть, где один преуспевающий молодой человек строит себе дачу-поместье. Делает он это, мастерски используя особенности и слабости нашей хозяйственно-бюрократической системы. Им движет не столько материальный интерес, сколько азарт своеобразного художника, решившего доказать друзьям-скептикам, что прочная система может обеспечить человеку благополучие, если жить по ее законам. «Если есть забор, — говорит этот персонаж, — то в условиях реального социализма должна быть и дырка в заборе».
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.