Перистая Женщина, или Колдунная Владычица джунглей - [27]

Когда искры разгорелись в костер, я снял одежду и развесил ее сушиться вокруг огня. И хорошенько согрелся над костром. А потом вернулся к берегу с мыслью найти что-нибудь съестное. И не нашел. Тогда я попытался высмотреть у берега в море хоть одну мертвую рыбку, но и мертвых рыбок там не было. И мне пришлось с пустыми руками вернуться к костру. Я удрученно сидел возле костра, и думалось мне только об одном – как бы изловчиться поесть. Когда голод снова погнал меня на поиски пищи, я подошел к подножию горы. И внезапно заметил в песке множество крабов. Я наловил их столько, сколько собирался съесть, испек на огне костра и утолил наконец измучивший меня голод.

Но, поскольку время было позднее и уже подступала ночная темнота, я решил не пытаться залезть в этот вечер на гору. А часов примерно в десять на вершине горы вспыхнули едва заметные огоньки, и это показало мне, что там расположен какой-то город. Я хотел было рассмотреть его получше, но не сумел – он располагался так высоко, что если б человек в шапке стал на него смотреть, то шапка наверняка свалилась бы у человека с головы, а он все равно бы ничего не рассмотрел.

У меня немного успокоилась тревога в душе, когда я увидел на горе город и решил, что заберусь туда поутру. Мне, конечно, было неведомо, духи там живут, или люди вроде меня, или какие-нибудь вредоносные нагорные твари, но, поскольку я все равно не мог вернуться в свою деревню, у меня оставалась лишь одна надежда – добраться до города и попросить его обитателей о помощи.

Утром, часов около восьми, я начал карабкаться в гору.

Но вскарабкался только футов на сто, да и то с огромным трудом, потому что за мной беспрестанно охотились дикие звери вроде львов, тигров, обезьян, слонов, буйволов и проч., не говоря уж о бесчисленных хищных птицах, которые то-же норовили меня убить. Все эти хищники люто преследовали каждого, кто хотел подняться в город. Догадавшись, что карабкаться на гору очень опасно, я, для спасения своей жизни, поспешно спустился вниз.

Внизу я подбросил в костер сухих веток и хорошенько согрелся. И я жил у подножия горы три дня – пока не съел всех крабов, которые тоже жили (до моего прихода) у подножия горы. А когда крабы кончились, меня начал мучить голод, и я даже попытался есть песок из моря, но он был несъедобный. А через несколько часов, или проголодавшись сверх всякой меры, попробовал насытиться древесными листьями, но их сок оказался ядовитым для человеческого рта.

К вечеру четвертого дня, обессиленно сидя у костра, я вдруг почувствовал, что кто-то жарко дышит мне прямо в затылок. Как если бы сзади стоял ко мне вплотную какой-нибудь зверь. Я задрожал от ужаса с головы до ног, и я устрашенно, весь дрожащий, оглянулся назад. И увидел огромного верблюда с маленькой коробкой на шее. Моментально вскочивши, я отбежал от него шагов примерно на десять и с удивлением стал разглядывать. А он, к моему окончательному удивлению, потряс вправо-влево головой, и коробка упала – она, оказывается, была привязана у него к шее, – после чего он проворно убежал в ту же сторону, откуда пришел.

Когда верблюд скрылся из виду, я нагнулся над коробкой, и я осторожно ее распаковал. И обнаружил там ямс, четыре кокосовых ореха, несколько спелых бананов и бутылку со свежей водой. Поспешно возблагодаривши бога, я положил ямс на угли костра, чтобы он как следует пропекся, а сам принялся есть бананы и орехи. И, конечно же, с великим интересом размышлял, кто здесь на берегу такой милосердный, что ему пришло в голову прислать мне еду. А когда испекся ямс, поел и ямса. Я не весь его съел и положил оставшиеся ломтики возле костра, чтобы они были теплые, когда мне захочется их доесть. Подкрепившись присланной с верблюдом пищей, я отвыпил из бутылки немного свежей воды – немного, но чтобы все же залить в горле горючую жажду, – а остальную воду припас на потом.

Когда мой голод и жажда успокоились, а поэтому у меня стало поспокойней и на душе, я снова начал думать, кто же все-таки прислал мне еду и питье. Хотя я понимал, что прислал мне все это – увидевши мои бедствия – кто-то по-настоящему милосердный, но мне было неведомо, где он (или она) живет, а проведать хотелось: чтобы встретиться и при встрече поблагодарить. Вскоре правда, мне пришло в голову, что если верблюд явится снова, то я смогу узнать, где живет мой благодетель. Бог был так добр, что верблюд пришел ко мне наутро опять. Едва он, по-обычному, стряс привязанную к шее коробку с провизией, я без всяких колебаний вскочил на него, а он без всяких понуканий повез меня туда, откуда пришел.

Он долго вез меня по берегу моря, но потом круто свернул и принялся карабкаться к вершине горы. Вскарабкавшись на гору, где, как я понял еще накануне, был город – это оказался очень красивый город, – верблюд подвез меня к главным городским воротам. Ворота были закрыты, и верблюд несколько минут ждал, когда их откроют. А я сидел на верблюде и всячески вытягивал шею, чтобы разглядеть до открытия ворот, кто живет в городе – мне ведь надо было соскочить с верблюда и удрать, если б там жили опасные существа, – но разглядеть, к сожалению, ничего не сумел, потому что город был обнесен высокой толстой стеной.