Период распада - [83]

А потом небо распороли трассы Фаланкса, но это было уже не главное. Потом, когда Аль-Джазира покажет съемки с места происшествия, снятые неизвестным видеооператором — барану ясно, что если он там был готовый снимать, значит, он знал что произойдет, и готов был к этому. Израилю произошедшее не было нужно никаким боком — а нужно было палестинцам, вот и складывайте два и два. Но на видео отлично видны были трассы Фаланкса, потому что среди снарядов были трассирующие — а вот летящих Кассамов видно не было, потому что Кассам — это всего лишь черная точка, его двигатель не дает типичного для ракетных двигателей пламени из сопла — и поэтому увидеть летящий Кассам мог только специалист при замедленном повторе — но никак не обычный обыватель, которому все это показали в вечерних новостях. И даже то, что потом эксперты ИКАО[79] установили: ни один снаряд израильской установки Фаланкс не попал в самолет, система все же опознала «стоп-цель» и сумела избежать попаданий в нее — все равно общественное мнение к тому времени уже было сформировано: Израиль сбил гражданский самолет над Газой, который пытался прорвать блокаду. Точка. По определенным причинам многим была выгодна именно такая точка зрения — и голоса тех, кто пытался сказать правду, заглушил истошный вой правозащитников всех мастей.

В этой истории вообще не было невиноватых — виноваты были все. Израиль был виноват в том, что существовал, и пытался сделать что-то, чтобы на его города Хайфа, Сдерот и Ашкелон не падали ракеты, потому то он и выставил у границы цепь поставленных на автоматическое уничтожение цели скорострельных зениток-роботов. Палестинцы были виноваты в том что тоже пытались как-то существовать — но при этом не прекращали обстрелов и привечали на своей земле матерых боевиков Аль-Каиды, Иттихад-е-ислами, Джихад-е-ислам и прочих, которым все равно было, где лить кровь и чью. Но последним виноватым, чье решение и привело в конечном итоге к страшной трагедии, был второй пилот самолета Боинг 737 авиакомпании Иджипт-эйр…

— О, Аллах!

Что-то пронеслось перед самой кабиной, что-то маленькое. Капитан Аз-Зумр попадал под обстрел, и знал, как выглядит нацелившаяся на самолет зенитная ракета, но это была не зенитная ракета, она бы целилась не в кабину, а в один из двигателей, наводясь по тепловому следу. А вот Абдул испугался — военным он не был.

— Что это?

— Принимаю управление…

Капитан аз-Зумр не успел договорить — он хотел сказать «… на себя!» и перехватить штурвал, но тут небо распорола очередь из зенитной установки, это точно была зенитная установка, ярко-красная, пульсирующая трасса прошла совсем рядом, как на грех с правой стороны кабины, где сидел второй пилот. В отличие от Аз-Зумра он никогда не попадал под обстрел, и если бы капитан в таком случае попытался бы уйти боковым скольжением — то Абдул разом забыл все, чему его учили и с ходу сделал самую страшную ошибку, какую только можно совершить при выполнении посадки. Не имея достаточной тяги на двигателях, он резко рванул штурвал на себя, пытаясь экстренно набрать высоту и уйти из-под обстрела, он подумал, что палестинцы где-то раздобыли зенитку им теперь пытаются сбить его самолет, мстя за стену, выросшую на границе Газы и Египта и перекрывшую подземные ходы, по которым доставлялось все то что пользовалось в Секторе Газа спросом, в том числе оружие и материалы для изготовления Кассамов. Любой пилот скажет, что последовало после этого — резкое принятие штурвала на себя при отсутствии достаточной тяги на двигателях и выполнении перед этим маневра снижения приводит к тому, что вертикальная скорость самолета увеличивается скачкообразно, в два и более раза. Примерно в тех же условиях в десятом году в России погиб президент Польши Качиньский: совершая посадку на незнакомый аэродром, в тумане, летчики искали полосу, увидели по ходу дерево, отдали штурвал на себя — и моментально наелись земли. Здесь запас высоты у Боинга был, хоть и небольшой, капитан Аз-Зумр успел кое-что сделать — не пытаясь перехватить штурвал, в который намертво вцепился Абдул, вместо этого он рывком двинул вперед селекторы тяги, выводя двигатели на максимальную мощность. Горизонтальная скорость самолета, когда Абдул принял штурвал на себя моментально выросла с трех метров в секунду до почти восьми двигатели взвыли, на приборной панели перемигнулись красным сразу несколько лампочек — но по ощущениям капитана Аз-Зумра у них был шанс прекратить снижение над самой полосой и перейти в набор высоты, унося от смерти и их машину и больше двух сотен пассажиров. И шанс действительно был, если бы не таможенники со своей контрабандой, которая перетяжелила хвост самолета и изначально создала предпосылки к аварийной посадке, да скверно отремонтированный двигатель, который не вышел в отличие от своего собрата на максимальные обороты и создал почти тридцатипроцентную асимметрию тяги. Самолет начало разворачивать… заверещал прибор, показывающий, что они не попадают «в створ», что самолет выносит за пределы летного поля, и так они его не посадят. Тогда то капитан аз-Зумр и понял — все, отлетался. Понял это, очевидно и Абдул — бросив штурвал он начал истерически громко, под вой сразу нескольких систем предупреждения читать похороню молитву, потому что беда если мусульманин уйдет из жизни, не прочитав ее. Но капитан Аз-Зумр перехвативший штурвал молитву не читал — он учился своему делу у американцев, а американцы научили его сражаться за свою жизнь до конца. Он и сражался — до самой последней секунды, когда самолет, безнадежно промахнувшийся мимо ВПП одновременно задел землю хвостом и левым двигателем, и начал разваливаться на части, погибая сам и убивая пассажиров. Его так найдут потом — кабина будет относительно целой, и перед тем как его выносить — спасатели вырежут штурвал, потому что не смогут расцепить руки…