Перикл и Аспазия - [3]

Тем временем весьма довольный собой Гиппоклид снова приказал: «А ну-ка, принесите мне стол!» Как только стол был принесен, он вскочил на него и стал показывать гостям, как танцуют в Лакедемоне, а потом — как в его родной Аттике. В конце концов веселый юноша встал на голову и задрыгал ногами. Этого Клисфен уже не мог стерпеть и сказал громким голосом: «Ну вот, Гиппоклид, ты и проплясал свою женитьбу!» Среди наступившей тишины раздались спокойные слова, произнесенные с небрежной усмешкой, достойной потомка великого рода: «Гиппоклиду это безразлично». Ответом ему был громкий смех пирующих.

Тогда, обратясь к своим гостям, Клисфен сказал: «Друзья! Все те, кто добивался руки моей дочери! Благодарю вас за то, что вы оказали честь моему дому. Если бы это было возможно, никого бы я не отверг. Но дочь у меня только одна. Поэтому я решил: двенадцать из женихов получат по мине серебра за то, что сватались к Агаристе и так долго пребывали вдали от дома. Дочь же свою я отдаю Мегаклу сыну Алкмеона, афинянину».

Афинские партии

От этого брака появились на свет дочь и трое сыновей. Старший из них получил имя деда — Клисфен. Так Мегакл отблагодарил тестя за его выбор и приданое Агаристы. Легко догадаться, какие богатства привез он в Афины вместе с женой, ведь даже отвергнутых женихов Клисфен одарил по-царски. Мегакл не был бедным и перед женитьбой на дочери тирана, а теперь стал одним из самых богатых людей в Элладе. Он имел наследственные владения в Аттике, а также золото, некогда полученное в Азии его отцом. Об этом золоте ходило много легенд. Рассказывают, что во время путешествия по Азии Алкмеон, отец Мегакл а, посетил однажды Сарды — столицу царя Лидии. Щедрый лидийский владыка разрешил гостю взять из его сокровищницы столько золота, сколько он в состоянии унести с собой. Хитрый Алкмеон надел широкие одежды с большими карманами, высокие сапоги и натолкал золото куда только мог, даже набрал в рот, а волосы посыпал золотой пылью. Из сокровищницы вышел, едва двигая ногами, как будто раздутый водянкой. Увидев странную фигуру, царь не мог удержаться от смеха и не только подарил Алкмеону все, что тот вынес с собой, но дал еще столько же. Лидийский владыка любил греков, почитателей бога Гермеса — покровителя поэтов, купцов… и воров.

Казалось, Мегакл получил все, что только боги могут дать простому смертному. Но он думал по-другому. Дары судьбы и небожителей он считал лишь средством для достижения главной цели — власти. Мегаклом двигало не только честолюбие, но и память о страшном бедствии, которое обрушилось на его род за два поколения до него. Тогда враги жестоко расправились с Алкмеонидами и даже выбросили из гробов прах их умерших.

«Наконец-то, — думал Мегакл, — наступает время отмщения». Теперь благодаря своим богатствам он держит в руках судьбу Афин и смирит гордыню потомков тех, кто некогда хотел уничтожить не только его род, но даже память о нем.

Так Мегакл начал опасную игру. Вокруг него сплотилась целая партия. Называлась она Побережье. В ней объединились люди, живущие у моря или пользующиеся его дарами: моряки, купцы, рыбаки и ремесленники, а также крестьяне, поселившиеся на берегах Аттического полуострова. Побережью противостояла Равнина, в которую входили богатые землевладельцы из долины р. Кефис. Среди родов Равнины большой вес имели Филаиды, а значит, и дом Гиппоклида. Неудача в борьбе за руку Агаристы еще больше усилила их неприязнь к Алкмеонидам.

За что же боролись эти две партии? Побережье защищало то политическое устройство, которое почти 30 лет назад, в 594 г. до н. э., ввел мудрец Солон. Тогда были ликвидированы многие привилегии аристократов, а право занимать должности стало зависеть только от состоятельности. Это вполне устраивало людей Побережья, которые в большинстве своем не могли похвастаться хорошим происхождением, зато были довольно зажиточными. Равнина требовала вернуться к старому обычаю, по которому власть должна находиться в руках у «лучших».

Конечно, по своему происхождению Алкмеониды должны были находиться среди родов Равнины, ибо они принадлежали к высшей аристократии, или, как их называли в Аттике, к эдпатридам. Однако в 630 г. до н. э. всех Алкмеонидов изгнали из страны — и живых, и мертвых. Судьи, принадлежавшие к самым знатным родам, постановили: Алкмеониды совершили преступление против богов и людей. Только Солон позволил скитальцам вернуться на родину. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Мегакл так яростно защищал законы Солона и боролся против родов Равнины, некогда проклявших его предков.

Равнина была могущественна и богата. Ее представители пользовались уважением народа, так как вели свое происхождение от легендарных героев и царей. Несмотря на все усилия Мегакла, до полной победы было далеко. А кроме того, в государстве существовала еще и третья партия. Ее называли Вершиной, потому что входили в нее жители неплодородных гор северной Аттики. Они слепо повиновались своему вождю Писистрату, имя которого было знакомо и другим обитателям страны: он храбро сражался в войне с Мегарой, а в мирное время всегда защищал простых людей.