Перикл - [5]

К тому же никто из мужчин теперь не обедал дома. Ликург установил для спартанцев совместные трапезы, сисситии. Теперь они ели за общим столом и только то, что было предписано законом. За столом собирались по пятнадцать человек, и повара выставляли им то, что было положено, ни больше ни меньше. Ведь каждый участвовал в сисситиях с равной долей взноса, которая ежемесячно составляла один медимн ячменя, восемь хоев[3] вина, пять мин[4] сыру, две с половиной мины винных ягод и немного денег, чтобы купить для общего стола масло, соль и другие продукты. За общим столом отныне обедал и царь.

А чтобы окончательно уничтожить в Спарте неравенство, Ликург велел чеканить железные деньги, изъяв из обращения все золотые и серебряные монеты. Новые деньги были тяжелы, достоинства чрезвычайно малого, к тому же не подлежали ни переплавке, ни перековке из-за низкого качества металла — были хрупкими и разъедались ржавчиной при долгом хранении. Десять мин в новых деньгах занимали в доме целую кладовую, а перевезти их можно было только на телеге. Деньги нельзя было копить, их не брали в других государствах, в таких деньгах невозможно было тайно получить взятку — мздоимцу даже для малой взятки понадобился бы мешок, который он не в силах был бы поднять. По этой же причине их нельзя было украсть. Иностранные купцы не заходили в прибрежные города Спарты всё из-за тех же денег. Не стало в Спарте ни золотых украшений, ни драгоценных камней, ни дорогих одежд, ни роскошной утвари.

Ликург запретил зарубежные путешествия, чтобы спартанцы не развращались, наблюдая иную жизнь. В Спарту был также закрыт доступ иностранцам.

Вершиной законодательства Ликурга стали законы о воспитании юношества, которые делали каждого спартанца закалённым, мужественным воином, не боящимся никаких испытаний и самой смерти. О спартанцах говорили: «Лучше всю жизнь есть со спартанцами чёрный ячменный хлеб, чем встретиться с ними в бою».

Когда важнейшие из законов Ликурга вошли в жизнь, когда в Спарте воцарились желанные порядок и мир, Ликург созвал Народное собрание и объявил, что отправляется в Дельфы за новым оракулом, поскольку хочет узнать, что ещё нужно сделать для процветания Спарты. Он взял с собравшихся клятву, что они ничего не изменят в государстве, пока он не вернётся из Дельф.

На самом же деле царь задумал покинуть Спарту навсегда, чтобы спартанцы, соблюдая данную клятву, жили по его законам вечно. На Крите Ликург уморил себя голодом, завещав друзьям сжечь его труп, а пепел бросить в море. Таким завещанием он хотел избавить спартанцев от искушения перевезти в Спарту его останки и тем освободить себя от клятвы — дескать, правитель вернулся и, стало быть, они могут нарушить его законы.

Ликург не вернулся, но частица его пепла — в каждой набегающей на берег волне... Время разъедает установления Ликурга, как ржавчина разъедает железные деньги. Вот и Плистоанакт, молодой спартанский царь, сын Павсания, взойдя на трон, побывал в гостях у ионийских тиранов и персидских сатрапов, наслаждаясь их щедрым гостеприимством и роскошью дворцов, о чём, говорят, теперь тоскует среди грубых и бедных соотечественников, довольствуясь на сисситиях похлёбкой, чёрным хлебом и кислым вином...

Афиняне издавна стремились устроить свою жизнь иначе, чем спартанцы, потому что более всего ценят свободу и естественный порядок вещей. Драконт, который правил Афинами до Солона, так боялся свободолюбия афинян, что ввёл законы, которые едва не погубили их. Да и служил он не афинскому народу, а кучке разжиревших на чужих бедах собственников, к которой принадлежал и сам. За долги свободный афинянин превращался в раба и мог быть продан иноземцам. За любое посягательство на собственность богатеев афинян подвергали смертной казни — украл ли он несколько колосьев с чужого поля, или горсть маслин из чужого сада, или лепёшку с лотка торговца. О законах Драконта говорили, что они написаны кровью.

Солон, став архонтом и получив от народа чрезвычайные полномочия, отменил все законы Драконта, кроме одного — закона об убийстве, по которому виновного приговаривали к смертной казни. Прежде всего Солон простил афинянам все долги и впредь запретил ссужать кому-либо деньги «под залог тела». Свободный афинянин не мог отныне превратиться в раба из-за долгов. Кроме того, Солон выкупил всех афинян, проданных в рабство на чужбину, и вернул их на родину свободными гражданами. Он создал Совет Четырёхсот и созвал Народное собрание, Экклесию. Выборный Совет и Народное собрание решали отныне в Афинах все государственные дела, обсуждая их публично.

Пожалев девушек, которым из-за бедности трудно было сыскать себе жениха, Солон уничтожил обычай давать за невестой приданое, сказав, что женитьба не может быть доходным предприятием, что её цель — рождение детей, радость и любовь.

Он разрешил «дома радости», чтобы юноши не совращали друг друга и постигали искусство любви до вступления в брак.

Это он сказал, что об умерших надо говорить хорошо или ничего, запретил женщинам царапать себе лицо, рвать волосы и бить себя в грудь на похоронах, издал закон, по которому сын не обязан содержать отца, если тот не отдал его в учение, а ещё закон о наказании за праздность.