Периферийный авторитаризм. Как и куда пришла Россия - [60]

Шрифт
Интервал

Что же касается вопроса о том, есть ли из нынешнего трагического фарса выход в сторону модернизации и развития, то он по-прежнему остается открытым.

Summary for English readers

The key to understanding Russia’s present political system is a simple notion that it is neither a whim of history brought about by an individual will of Russia’s current leader nor an accidental deviation from the presumably natural path of building Western-style political institutions and practices. Indeed, the last two decades in Russian history did contain some important choices, which the country made, either consciously or unconsciously. Essentially, however, it was a prolonged but consistent process of authoritarian bureaucracy consolidating its self-perpetuating grip on political and economic power in the country. That is the gist and the essence of this book.

True enough, the entrenching power of centralized bureaucracy in Russia according to its ages-old tradition is embodied in the Kremlin, and the man who reigns in it at a particular moment, whatever his name may be. That gives Russian autocracy a distinct personal touch, with the man presiding over the state machine defining the style and agenda of bureaucratic rule. Nevertheless, the real power vests with the bureaucracy itself, which may be shaped and used for arbitrary ends though within limits, and able to resist the strongest pressures when its vital power instincts are infringed upon.

That is the reason why this book, which I hope tells a lot about “Putin’s Russia”, may appear too brief on Putin himself. Despite the nearly mystical power that both his loyalists and many of his opponents ascribe to him, he is essentially an integral part of Russia’s present political system, its product and explanation. His mindset is that of a typical member of Russia’s privileged bureaucratic class slightly influenced by peculiar secret-service fancies. A going theory that he by his personal will turned back the tide of 1990s and transmuted a young Russian democracy into a dictatorial state is nothing but a myth. In fact the opposite may be true: his power is a reflection and a direct continuation of the system of government and trends which materialized in 1990s.

It was exactly the time when the Soviet-era administrative elite, which had presided over the collapse of the Soviet Union and had taken control over what remained there after its demise, did not risk letting itself divide and create competing centers of power. Power in Russia remained undivided, the ruling group was subject neither to control from beneath or from competing rivals, nor to the possibility of replacement or rotation through collective decision of the privileged classes. Its power was limited only by the technical feasibility of policies to be implemented, not by binding obligations or external checks. Competition in political life was tolerated as long as rival groups aspired for the opportunity to influence the government, but not for the power it held. The single centre of undivided and unquestionable power (in the 1990s it was then-President Yeltsin) used competing groups below as checks and counterweights against each other, but its own power could not be either checked or counterbalanced.

It is exactly this kind of political system that was inherited and conserved by Putin. Moreover, he has stripped this system of unnecessary disguise and hypocrisy, and consolidated it, as well as its self-evaluation, thus making it more assertive. In fact, his personal contribution to the system could be summed up as two important things.

For one thing, he has determined the direction of its further course. As a possibility he could have opted to try changing the path of the system’s evolution towards laying the foundations for political competition and Western-style democracy, if he chose so. He did not do that for at least two reasons.

First, nobody really pushed him to do that. Neither the Russian political class at large, which had no aspirations for the role of the modernizer of Russian society. Nor the West, which talked to Putin as a man who was presiding over a country that had lost the Cold War and hence the right to participate in deciding the rules of international and even its own domestic political affairs.

Second, he himself being a true son of the old Soviet ruling elite (the siloviki part of it) did not believe in the power of political competition, considering it harmful to the unity of the Russian nation and to the strength of national statehood.

Another thing, which Putin contributed to the Yeltsintime political system, were his efforts to nullify elements that were alien to authoritarian system, that is 1) competitive elections and 2) independent private big business capable of gaining political power (the so-called “oligarchy”). In both cases he made a considerable advance in this direction even before the fresh round of authoritarian restyling of Russian politics in 2013-2014. The latter made the goal of building a near-classical autocracy based on “one nation


Рекомендуем почитать
Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии

Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.


Куда идти Цивилизации

1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».


Жизнь как бесчинства мудрости суровой

Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?


Черное солнце Украины

Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.


Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.


Кого освобождали прибалтийские эсэсовцы?

В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.