Периферия - [21]
Вторая насосная являла взору пространный котлован, в котором люди просто терялись. Дрожал, словно над живым огнем, воздух, сверкала электросварка, урчали вибраторы. Прорисовывалась белая фундаментальная плита, массивная, как скала. Остальное досказывало воображение. Эта строительная площадка не шла ни в какое сравнение с площадкой жилого дома. Но и здесь ничего не валялось, не было сидящих, перекуривающих или праздно шатающихся работников. Ракитин оглядел стройку внимательнее. Нет, здесь не прохлаждались.
— Дисциплина у вас! — похвалил он.
— Теперь протоколы партийных собраний прочитаете по-другому. Но прежде сделайте мне еще одно одолжение. Осмотрите наше подсобное хозяйство и дачи.
Опять поехали. Попали в окружение люцерны, кукурузы, кормовой свеклы, в атмосферу влажного, почти тропического воздуха. Под шиферным навесом стояли упитанные бычки, уткнув в кормушки круторогие головы. Их купили в Ошской области, на высокогорных джайлоо. Освоили сверх плана большой участок, посеяли кормовые культуры, и бычки теперь ежедневно прибавляли в весе по килограмму. В прошлом году каждому работнику продали по тридцать килограммов говядины. Бычки меланхолично жевали люцерну и обмахивались хвостами. По их толстым губам сочился зеленый сок. Это были упитанные животные. Но оставалось чувство досады, что это не колхозная ферма. Бычков было пятьсот, и откармливали их шесть человек. Пятнадцать занимались кормопроизводством, и они же выращивали лук, арбузы, дыни.
— Одобряете? — полюбопытствовал Хакимов.
— Стараюсь вникнуть в суть этого нового для нашего общества явления, — сказал Николай Петрович. — Что это, временная помощь селу или твердая линия на перспективу? И почему нет дифференцированного подхода к проблеме по регионам страны? У нас кишлаки многолюдны как никогда. Надо ли нашей республике так же настойчиво создавать подсобные хозяйства, как это делает в силу необходимости средняя полоса страны? Там много пашни выпало из оборота, заросло кустарником.
— Ну, наша целина не многолюдна, и мы от своего подсобного хозяйства не откажемся, — сказал секретарь. — В тресте мы пропагандируем, что в выполнении продовольственной программы должен участвовать каждый. Всем, кто попросил, дали дачные участки. У нас полторы тысячи дач! Знаете, как люди обрадовались! Одно дело освоить Голодную степь, и совсем другое — посадить свой сад. Если пожелаете, мы и вам выделим участок, у нас есть резервные. Соглашайтесь!
— Я не член вашего коллектива, — сказал Николай Петрович.
— Боитесь злоупотребить служебным положением? Так это не тот случай. У горкома партии нет своего дачного кооператива, и его работники имеют право вступать в другие. Пишите заявление, получайте надел и возделывайте на здоровье!
«Нет ли тут подвоха?» — подумал Николай Петрович. Но карие лучистые глаза Хакимова были чисты и дружелюбны. Николаю Петровичу понравилась и постановка партийного делопроизводства. К бумагам Вахаб Хакимов относился без почтения. Как практик, он знал им истинную цену. Но знал и то, что без них не обойтись. Ракитин покопался в протоколах. Не отличаясь многословием, они вполне передавали суть проведенных собраний. Постановления доходчиво излагали задачи. Отсутствие общих слов позволяло легко организовать исполнение и контроль.
— Есть ли у вас коммунисты, которые не имеют постоянных поручений? — поинтересовался инструктор.
— Зачем нам сторонние наблюдатели? — засмеялся Хакимов. — Поручения имеют все члены партии. Есть, конечно, большие скромники, которых ни за что не вытащишь на трибуну. Мы и им находим что-нибудь по душе: в дружины по охране общественного порядка направляем, в группы и посты народного контроля. Нет, репутацией своей мы дорожим, созерцательность решительно отвергаем. Член партии, который равнодушен к делам общества, — это укор мне, секретарю!
Николай Петрович изложил Хакимову свою идею.
— Что ж, месячный срок, данный вам Отчимовым, на меня не распространяется, — сказал секретарь. — Инструктируйте мой актив, используйте ребят! Они не привыкли вариться в собственном соку.
Стемнело. Но Николаю Петровичу нравилось общество Хакимова, и он не спешил откланяться. А Вахаб Хакимович не спешил выпроводить незваного гостя, хотя сиюминутного и неотложного у него хватало. Много чего коснулись они в откровенном разговоре. Хакимов указал на уязвимые места в организме города: распределение и содержание жилья, торговля и общественное питание, здравоохранение. И Ракитин подумал, что, если его кругозор будет расширяться такими темпами, он скоро станет заправским партийным работником. То, что он постигал в своем институте за месяцы и годы, здесь открывалось ему в считанные дни.
IX
Вторым объектом, который посетил Николай Петрович, был комбинат железобетонных изделий. Тоже гордость Чиройлиера, тоже предприятие высокой культуры производства. Чисто, опрятно было в просторных цехах. Напрашивалось сравнение с хлебозаводом. И ритм труду был задан высокий. Оросительные лотки, извлекаемые на белый свет из пропарочных камер, радовали глаз прочностью и изяществом линий. Ракитин ощупал с десяток свеженьких, с пылу с жару изделий. Дефектов не было. Он, правда, не обладал специальными познаниями, но на стройках покрутился достаточно и научился отличать порядок от демагогических заверений в выполнении принятых обязательств. По цехам гостя водил директор Иван Харламович Тен, высокий и подвижный кореец с мясистыми блеклыми щеками и неправдоподобно узкими глазами. Респектабельный это был человек. Секретарь же парткома почему-то держался в тени, использовал широкую спину директора как прикрытие и отвечал только на вопросы, адресованные лично ему, и то односложно, словно боялся сказать лишнее. Тен докладывал о пластификаторах — какой-то барде, которая снижала расход цемента, о станке для сращивания арматуры конструкции заводских умельцев, благодаря которому годовая экономия стали выглядела внушительно. Он произносил заученные фразы, их будничный тон убаюкивал. Николай Петрович смотрел на него и думал: «Странно, что ты не радуешься тому, какой у тебя коллектив. Странно, что люди не улыбаются тебе, а ты не улыбаешься им. Впрочем, одна из эмоций присутствует, и перевести ее на русский язык несложно. Ты хочешь, чтобы я скорее ушел. Ты хочешь этого сильно-сильно. Разве я похож на человека, который мешает?»
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».