Перейти грань - [84]

За обедом в разговоре то и дело затрагивались тревожные темы, которые в конечном итоге приходилось оставлять. Разговор начался с обсуждения ряда происшествий, случившихся на флоте за прошедший год. Затем, поскольку за столом сидели летчики, речь сама собой зашла о безопасности полетов. Вспоминали различные случаи, имевшие место при посадке самолетов на палубе авианосца, а также происшествия во время выполнения фигур высшего пилотажа. Базз привел по памяти свой список коммерческих авиакомпаний, на чьих самолетах нельзя летать ни при каких обстоятельствах. Вспомнил он и о боях за мост «Зуб дракона»: «Хуже всего были ракеты, самые смертоносные противосамолетные средства за всю историю. Но были там и МиГи тоже».

— Я утомляю тебя, — обратился он к Энн. — Ты уже все это слышала.

— Ошибаешься, — ответила она. — Ты никогда не рассказывал об этом. Мне, во всяком случае.

— Ну, а я об этом наслышана, — заметила Мэри.

— А кто тогда летал на МиГах? — спросил лейтенант Конли. — Русские? Корейцы?

— Может быть, вначале, но потом это были сплошь вьетнамцы. — Базз глотнул вина. — Видите ли, этих людей можно научить всему.

Разговор явно сбивался на сравнение способностей представителей разных рас.

— С первых курсантских лет, — обратился Бенни к Конли, — я заметил, что тригонометрия ближе азиатским людям.

Какое-то время все сохраняли серьезный вид, потом дружно рассмеялись — все, кроме Джоан Конли.

— Неужели? — спросила она.

— Здесь обучается масса вьетнамцев, — заметил Базз, обостряя тему, — чтобы отомстить за своих отцов.

— Кому? — спросила Энн.

Лейтенант Конли заговорил о «Челленджере» — космическом челноке, во время взлета которого погибли все, кто был на борту, и среди них очаровательная школьная учительница.

— Ужасно, — тихо произнесла Мэри Уорд.

— После этого у нас с Беном был литературный спор, — сказал Базз, — не так ли, Бен?

— Это единственный раз, когда Базз оказался неправ, — заявил Конли.

— Базз? Неправ? — удивилась Энн. — Расскажите нам об этом. Я никогда не замечала за ним ничего подобного.

— Когда произошла катастрофа, — начал лейтенант, — я был шокирован так же, как и все. Затем я прочел об этом и почувствовал гордость. — Он произнес последнее слово с неуловимой страстью, которая присуща вообще чернокожим. — Потому что там были все. Все.

— Негр, — пояснила Джоан Конли, когда он не стал продолжать, — еврейка, американец японского происхождения, белый протестант.

— Это был ужасный момент, — продолжил Конли, — но вместе с тем и великий. Я хочу сказать — вдохновляющий момент.

— И на Бена произвела неизгладимое впечатление, — сказал Базз Уорд, — поэтическая тирада тогдашнего президента.

— Я вырвался из мрачных оков земного притяжения, — продекламировал Конли, — и витал в небесах на крыльях божественного наслаждения.

Энн смотрела на молодого офицера, который верил в моменты вдохновения, и едва сдерживала пьяные слезы. Джоан сидела в напряженной позе с поджатыми губами.

— Эта поэма помогла мне принять решение стать летчиком, — пояснил Конли. — А мой учитель, — он показал на Базза, — считает, что это плохая поэзия.

— Боюсь, что да, — подтвердил Базз. — Летчик во мне ликует, а вот английский учитель настаивает на том, что это плохая поэзия.

— Ладно тебе, Базз, — вмешалась Энн. — Это совершенно прелестные стихи. Очень красивые.

Базз лишь покачал головой.

— Но они трогают душу, — убеждала его Энн. — Это очень даже хорошая поэма.

— Ничего подобного, — не соглашался Базз.

— Как ты можешь так высокомерно относиться к тому, что очень нравится людям вокруг тебя? — возмутилась Энн. — Ты и вправду английский учитель.

Она разошлась не на шутку. Никто не мог понять, что вывело ее из себя.

Когда они поднимались из-за стола, раздался телефонный звонок. Но это был не Оуэн, а Стрикланд, желавший воспользоваться для съемки последними часами светлого времени и спрашивавший на то разрешения. Мэри Уорд сказала ему, чтобы он не стеснялся.

Когда приехали Стрикланд и Херси, все вновь собрались в столовой. Энн, слегка опьяневшая, сбивчиво представляла киношников. Вся эта затея и их присутствие смущали ее.

Обращаясь к собравшимся, Стрикланд впал в заикание.

— Почему бы вам всем не сесть за стол? — выговорил он наконец.

Уорды, Конли, Энн с Мэгги вернулись на свои места. Стрикланд изучил композицию.

— Если все вы возьметесь за руки, это будет похоже на спиритический сеанс. — Он говорил это, глядя только на Энн.

— Давайте, Рон, приступайте! — Энн тут же пожалела о своих словах, которые прозвучали у нее повелительно и высокомерно. Уорды переглянулись.

— Я принесу портвейна, — предложила Мэри.

— Хорошая идея, — заметил Базз. — Итак, мы будем пить вино и делать пристойные лица.

Стрикланд заснял морской тост Базза и передачу бутылки портвейна. Мэгги сдавленно хихикнула. Все были до предела напряжены и неестественны и, как предполагала Энн, наверняка окажутся такими же на пленке. Стрикланд и Херси тихо переговаривались между собой.

В шесть часов зазвонил телефон, и это был Оуэн. Мэри переключила его на спикофон.

— Всем собравшимся дома. Говорит парусное судно «Нона». Прием.

— Пусть он повторит, — попросил Стрикланд, — надо проверить, есть ли у нас звук.