Перевоспитание - [2]

Несвязный рассказ Снаффлза многое открыл мне в Толстом. До этого я знал только его настоящую фамилию, и все. Я и не подозревал, что у него есть дочь. Теперь понял, почему он так часто конфликтует с законом. Ему ежемесячно нужно было собрать определенную сумму, а как ее достать — не важно, сойдет и воровство в магазинах. Почему он так и не работал, я еще не знал, но и не намеревался выспрашивать.

— А что волноваться? — спросил я. — Дочь его приезжает в город только на несколько дней. Толстый будет освобожден под поручительство, а она об этом и не узнает.

— Да нет же, — возразил Снаффлз и полез за носовым платком. — Дело Толстого сегодня в три часа будет разбирать судья Пуласки и ни под какое поручительство его не отпустит. Пуласки прошлый раз приговорил Толстого условно, и если снова его увидит, то обязательно упрячет за решетку. Ты должен вызволить его, иначе прощай папа, прощай дочка.

Я тяжело вздохнул.

— Как же мне это сделать?

— Ты же адвокат, — напомнил Снаффлз, — Придумай что-нибудь.

— Ладно, — сказал я, — но если мне удастся освободить его, ты должен пообещать мне…

— Что?

— Ты заставишь Толстого найти работу и не влезать в неприятности.

— А как же я это сделаю? — мрачно спросил Снаффлз.

— Придумай что-нибудь, — не мог удержаться и съязвил я.

Покинув уютный теплый зал «Грип Келли», я оказался на холодной улице, раздумывая над тем, что же предпринять теперь, пока не пришел к единственно правильному решению — чтобы разобраться, надо встретиться с Толстым. Я бы не хотел во второй половине дня появиться в суде и услышать там что-нибудь неожиданное.

Любезный сержант привел Толстого в комнату для свиданий. Ростом тот был около пяти с половиной футов, а весил двести пятьдесят фунтов, что придавало ему некую округлость и объясняло его кличку. Обычно его живые глаза и пухлое лицо излучали добродушие, независимо от тех переделок, в которые он попадал. Однако на этот раз Толстый выглядел встревоженным.

Я сказал ему, что меня прислал Снаффлз.

— Сначала расскажи мне все поподробнее.

— Рассказывать-то нечего. Ну, пошел я в секцию игрушек, кое-что купил там. И уже выходил из универмага, когда меня остановил этот самый детектив. Он проверил мою сумку и обнаружил в ней часы. Как они туда попали, я не знаю,

— Почему он задержал именно тебя?

— Полагаю, потому, что однажды у него вышла со мной промашка, — смущенно пояснил Толстый,

— Снаффлз рассказывал мне об этом.

Толстый быстро переключился на другую тему.

— Он говорил вам о дочке?

— Да.

— Если бы не она… — Он запнулся. — Вы думаете, что выручите меня из беды?

— Попытаюсь. — Я пристально посмотрел на него, — Меня совершенно не интересует твое прошлое, но скажи мне откровенно: украл ты часы?..

— Клянусь, нет, — проговорил он торжественно.

— Пока не теряй головы. У нас еще есть несколько часов…

А не снимет ли универмаг свои обвинения, если я заплачу за часы, подумалось мне. Существовал только один способ это узнать. Так как такси нигде не было видно, я поднял воротник пальто, съежился и пошел пешком.

В магазине было полным-полно покупателей, большая толпа собралась вокруг огромной сверкающей елки, на органе исполнялись рождественские мелодии, а водяные струи вокруг ели то вздымались вверх, то низвергались вниз в такт музыке, и все это подсвечивалось неяркими прожекторами, в которых то и дело сменялись цветные фильтры.

Лифтер указал мне, как пройти в отдел охраны, где меня встретил грузный мужчина по фамилии Вогт, по внешности бывший полицейский, что, вероятно, так и было. Он, не перебивая, холодно выслушал меня.

— Ничего не выйдет, — сказал он, — страховая компания требует, чтобы мы строго наказывали все случаи воровства. Заметьте, я избегаю таких слов, как мелкие кражи. И на самом деле, все значительно серьезнее. Ежегодно мы теряем миллионы. Нас буквально обкрадывают, и мы намерены положить этому конец.

— Я-то думал, вам приходится бороться с кучкой клептоманов да с отдельными воришками.

— Вы себе и представить не можете, что у нас здесь творится.

— Никогда не было случая ознакомиться.

— Тогда позвольте просветить вас. — Он провел меня через длинную пустую комнату с деревянной скамьей у стены. — Помещение для допросов.

Затем мы вошли в небольшой зал с несколькими телевизорами, установленными вдоль стены. За столом сидел мужчина и следил за экранами, перед ним стоял приемник, а к шее ремнем был прикреплен микрофон.

Вогт показал рукой.

— Наблюдаем с помощью телевизионных мониторов за всем универмагом. Дежурят пятьдесят мужчин и женщин и в форме, и в штатском, и все оснащены двухканальными транзисторными радиопередатчиками, однако воры довели нас до того, что мы завели даже собак, потому что никогда не знаем, начнет ли кто-либо применять силу, или нет.

— Похоже, вы ведете целую войну.

— Которую мы проигрываем, — добавил Вогт. — Вот почему, когда мы кого-нибудь ловим, то применяем самые жесткие меры.

— Не понимаю, какое значение может иметь один человек.

— Вот посмотрите: мы недосчитываемся множества ювелирных изделий. Вероятно, ваш подопечный и является этому причиной. И не исключено, что после его поимки количество краж сократится.