Переворот - [30]
Впрочем, здесь, в голштинском полку, Шванвича приветили, и он делал успешную карьеру. Вчера капрал, сегодня он носил уже сержантские нашивки. Государь его весьма отличал. Огромного роста и невероятной силы швед казался Петру воплощением истинного германца: солдат, завоеватель, повелитель. Императора так восхищал этот образ, что он на каждом смотру ставил Шванвича в пример другим и даже приглашал на пирушки в «узком кругу». Низкое происхождение сержанта его не смущало. Пётр пивал и с лакеями.
Нет, положительно, сейчас Александру Мартыновичу шла карта в руки. Сегодня он собирался вручить жене серебряный подсвечник и две десертные позолоченные ложечки, потихоньку вынесенные им с одной из таких вечеринок. Его сын вырастет в обеспеченной семье. Будущее рисовалось Шванвичу хоть и не безоблачным, но по крайней мере сытым и с мало-мальской надеждой выбиться в люди.
Вразвалочку пройдя по плацу и всем видом демонстрируя, что сегодня он не на службе, сержант приблизился к Сиверсу.
— Какие новости? — лениво осведомился он.
— Какие новости?! Какие новости?! — почему-то заорал адъютант. — Вы тут спите, а императрица сбежала! Вчера утром! Через окно! Государь приехал, а её нет как нет! Её теперь разъезды по всем дорогам ищут!
Шванвича разобрал смех.
— Нашли кого искать, — фыркнул он. — Разве государю не всё равно? Он же собирался с ней развестись. Лизка Воронцова небось на месте.
— Дурень, — не выдержал Сиверс. — Все вы тут дураки! Она улизнула в Петербург, поднимать мятеж. Весь город набит её сторонниками, как форшмак чесноком. Эти русские не хотят видеть Питера Ульриха своим царём. И никогда не хотели! И нас здесь не хотят! Нас полторы тысячи, а гвардейцев в городе до тридцати. Нас разорвут! Будут из спины ремни резать! Жиром сапоги смазывать! Ты разве не знаешь этих свиней?
— Я-то знаю, — задумчиво протянул Мартыныч. — Твоя правда, да только ведь и государь может податься в Кронштадт. Оттуда на корабле к армии. Она ещё не вся выведена из Пруссии. Там Фридрих ему поможет. Да и столица — не вся Россия. Если Питер Ульрих доберётся до Москвы и тамошнее дворянство изъявит ему верность, то мятеж на севере не будет стоить и кошачьего чиха.
— Но пока-то мы здесь! — Сиверс уже сорвал голос и продолжал возмущаться не так яростно. — Да и что ты мне толкуешь? Меня прислали с приказом собрать полк, двигаться в Петергоф и занять позиции в зверинце. Это единственное укреплённое место...
Шванвич опять расхохотался.
— Вот вас там всех и перестреляют, как диких зверей.
— Вас? — не понял адъютант. — А ты разве не пойдёшь с нами?
— У меня трёхдневный отпуск. — Швед пожевал травинку и сплюнул.
— Какой отпуск? — не поверил своим ушам Сиверс. — В городе переворот, мы солдаты.
— Наёмные, — уточнил Мартыныч. — Значит, имеем право и на отпуск, и на жалованье, в отличие от рекрут. А где оно, наше жалование? За два месяца не плачено.
— Ты с ума сошёл, — поразился адъютант. — Ты что же, вот так просто возьмёшь и поедешь в город к семье?
— Нет, — Шванвич потянулся. — В город я, пожалуй, не поеду. Там сейчас иностранцам небезопасно. Останусь здесь. И вам советую. Что наши полторы тысячи против гвардии? Плевок в ведре с водой. А если вы окажите русским сопротивление, то они по злобе действительно могут обойтись с нами круто. Важно сразу же вступить в переговоры и предложить сдачу на условиях сохранения жизни и личной безопасности. Думаю, их офицеры сумеют удержать солдат от насилия.
— Но... но это предательство, — выдохнул адъютант. — Мы обязаны сохранять верность присяге. Наш несчастный император взывает к нам о помощи...
— А ты построй всех на плацу и спроси, что они выберут: моё предательство или твою верность? Повторяю: мы наёмники. Нам дела нет до бед хозяина. Есть деньги — воюем. Кончились — не рассчитывай на верность. Тем более, когда удача отвернулась.
Сиверс махнул рукой, всем видом показывая, что больше не желает говорить с сержантом. Поднятые сигналом трубы на плац уже спешили голштинцы. Они выстроились в каре перед дворцом, одёргивая мундиры и поправляя пояса. Речь адъютанта была короткой. В полку служили не только немцы, но и шведы, лифляндцы, выходцы из Курляндии и Польши. Не все хорошо понимали по-немецки. В рубленых, но сильных выражениях Сиверс рассказал им о случившемся и потребовал немедля подчиниться приказу.
На мгновение над площадью повисла тишина, а потом все заговорили разом. Одни, в основном природные голштинцы, требовали идти на помощь императору. Другие возражали, что не обязаны рисковать ради глупца, настроившего против себя русских и подставившего их, ни в чём не повинных иностранных наёмников, под удар.
Как и предполагал Шванвич, немного нашлось охотников идти в Петергоф и защищать зверинец. В самом выборе этой позиции для большинства было что-то оскорбительное. «Русские затравят нас, как медведей, — возмущались они. — Нам следовало бы поспешить на выручку к своим семьям в Петербург...» Но и на это решились немногие.
Когда Шванвич наблюдал, как две роты голштинцев, составившиеся из наиболее верных и отчаянных сторонников Петра, покидают Ораниенбаум, он насвистывал под нос арию из комической оперы «Нанетта, или Торжество слепого случая»:
Среди правителей России императрица Екатерина II, или Екатерина Великая (1729–1796), занимает особое место. Немка по происхождению, не имевшая никаких династических прав на русский престол, она захватила его в результате переворота и в течение тридцати четырех лет самодержавно и твердо управляла огромной империей. Время ее правления называют «золотым веком» русского дворянства. Две победоносные войны с Турцией и одна со Швецией, присоединение Крыма и освоение Новороссии, разделы Польши, в результате которых православные украинские земли вошли в состав Российского государства, — все это тоже блестящие достижения «золотого века» Екатерины.
Его называли гением и узурпатором, блестящим администратором и обманщиком, создателем «потемкинских деревень». Екатерина II писала о нем как о «настоящем дворянине», «великом человеке», не выполнившем и половину задуманного. Первая отечественная научная биография светлейшего князя Потемкина-Таврического, тайного мужа императрицы, создана на основе многолетних архивных разысканий автора. От аналогов ее отличают глубокое раскрытие эпохи, ориентация на документ, а не на исторические анекдоты, яркий стиль.
Книга известного историка и писателя Ольги Елисеевой рассказывает о молодых годах Екатерины — будущей «владычицы полумира». Еще в 14 лет она составила свой план: «нравиться супругу, императрице Елизавете и народу» — и ничего не забыла, чтобы достигнуть в этом успеха. Какие средства использовала юная супруга наследника для осуществления своих амбициозных планов? Искренне ли желала она наделить своих поданных «счастьем, свободой и собственностью»? Как республиканка «в душе» стала одним из самых могущественных самодержцев? Чтобы заглянуть в тайники души Екатерины Великой, автор обращается к ее воспоминаниям…
Наши современники хорошо усвоили со школьной скамьи, что Бенкендорф был для Пушкина «злой мачехой», нерадивой нянькой. Зададимся вопросом: а кем Пушкин был для Бенкендорфа? Скрещение биографии Бенкендорфа с биографией Пушкина — удобный случай рассказать о шефе жандармов больше, чем принято. И не только о нем. За плечами Александра Христофоровича вырастает целый мир, встают события и люди, которые как будто не играют в жизни поэта особой роли или значатся «недругами». Читателю полезно узнать, что коловращение вокруг поэта было далеко не единственным и даже не центральным в тогдашней русской вселенной.
1. Ольга Елисеева против Эдварда Радзинского.2. Дмитрий Олейников против Мурада Аджи.3. Дмитрий Володихии против Анатолия Фоменко.Эта книга может быть названа «язвокорчевательной». Если авторам удалось выкорчевать несколько язв на многострадальном, уже почти при смерти находящемся теле отечественной истории, они считают свою задачу выполненной.Автор сканирования и проверки текста:Иван Сергеевич Юрьев.
Князь Потемкин возвращается после блистательного завершения турецкой компании в Петербург и устраивает императрице форменный допрос. Почему она не замечает его страсти? Почему, когда рядом он, ищет встречи с другими? Потемкин соглашается помочь выбраться Екатерине из нового политического кризиса, если она тайно обвенчается с ним. После мучительных сомнений, Екатерина соглашается…
Роман Вениамина Шалагинова рассказывает о крахе колчаковщины в Сибири. В центре повествования — образ юной Ольги Батышевой, революционерки-подпольщицы с партийной кличкой «Кафа», приговоренной колчаковцами к смертной казни.
В книгу члена Российского союза писателей, военного пенсионера Валерия Старовойтова вошли три рассказа и одна повесть, и это не случайно. Слова русского адмирала С.О. Макарова «Помни войну» на мемориальной плите родного Тихоокеанского ВВМУ для томского автора, капитана второго ранга в отставке, не просто слова, а назидание потомкам, которые он оставляет на страницах этой книги. Повесть «Восставшие в аду» посвящена самому крупному восстанию против советской власти на территории Западно-Сибирского края (август-сентябрь 1931 года), на малой родине писателя, в Бакчарском районе Томской области.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Митридат VI Евпатор — последний великий царь в эллинистической Малой Азии. Он десятилетиями воевал с Римом, в разное время становясь грозным противником для Суллы, Лукулла и Гнея Помпея, но не этот период жизни Митридата вдохновил известного писателя Виталия Гладкого. Вниманию читателя предлагается предыстория эпохальных войн с Римом, а начинается повествование в 121 году до нашей эры. Митридат — пока не полководец и даже не царь, а только наследник престола Понтийского царства. Ещё подростком Митридату придётся пережить неожиданную смерть отца, предательство матери и бороться даже не за трон, а за право ходить по этой земле, не стать тенью в Аиде. Книга Виталия Гладкого "Митридат" является первой частью монументального произведения "Басилевс", уже знакомого поклонникам творчества этого автора.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В третьей книге трилогии акцент сделан на периоде 1919–1922 годов, когда Махно разошёлся в политических взглядах с большевиками и недавние союзники в борьбе за новый мир стали непримиримыми врагами.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки».Во второй книге трилогии основное внимание уделено периоду с начала 1918 года до весны 1919-го, когда Махно ведёт активные боевые действия против «германцев», стремящихся оккупировать Украину, а также против белогвардейцев.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В первой книге трилогии основное внимание уделено началу революционной карьеры Махно.