Перевёрнутый мир - [6]
– Нет, не картошкой. Чем-то незнакомым, – она вновь зашмыгала носом. – Чем-то таким холодным, слишком красивым, почти неживым, что ли.
– Да ну тебя! – Я все же вырвался из ее цепких рук и резко встал с места, чтобы она не заметила моего смущения.
– Новый заезд в санатории, слыхал? Говорят, в этом году много молодых приехало… И все артистки. Скукотища!
– Ты о чем?
– Знаешь. Никогда не хотела быть артисткой, а все хотят. И кино никогда не любила, а все любят. Мне кажется, они все несчастные. И сейчас, ты думаешь, они от хорошей жизни сюда приехали? Я сама слышала, что у них там, в больших городах, с парнями напряженка!
– Что ты знаешь о больших городах, глупенькая?…
– Ничего, – тут же согласилась Валька. – И знать ничего не хочу. Разве можно сравнить большой город и большой лес? Если б ты знал, как я городских часто жалею. Ведь они ничего не знают, ничего не понимают. Они думают, что жизнь так и может пройти вот так, в квартирах, в машинах, в магазинах. Боже, как это все грустно!
– Грустно, – машинально повторил я за Валькой.
Пожалуй, тогда впервые в моей голове зародился некий протест. Мне вдруг захотелось попробовать жизни в квартирах, машинах и магазинах. Хотя, возможно, эта мысль возникла еще при общении с костюмершей, когда я слышал ее грустные разговоры об одиночестве в Большом городе, который она так любила. И мне тогда, как и теперь, вдруг захотелось попробовать, физически ощутить то другое, непонятное одиночество и забраковать его. И я почему-то вспомнил Лиду. Как все-таки она красива, и как не похожа ее стандартная красота ни на какую иную. Впрочем, не стандартна ли Валька? Этакий лохматый бесенок с обветренным лицом, дитя леса, который кто-то справедливо назвал раем. Но мне он почему-то раем уже не казался.
Чижик грустно смотрел на меня и не вилял хвостом. Чижик, мне кажется, догадывался, что творится в моей бунтующей душе. И я поцеловал его в рыжую морду. Мне так не хотелось его предавать.
– Давай, Даня, ужинать, – предложила Валька. – Я такую вкуснотищу состряпала! По одному французскому рецепту – называется «Селяви».
Я наотрез отказался. Я был по горло сыт – и ужином, и сегодняшним вечером. От Валькиной стряпни я отказался впервые. И она ушла, обидевшись. А я еще долго лежал напротив окна и наблюдал за мигающими яркими звездами. Ими было усыпано все небо. Их было так много, и они были так похожи, что я подумал – неужели, если кто-то наблюдает за нами с другой планеты, видит людей такими же одинаковыми и безликими? Впрочем, может, это и так…
А следующим утром мне неожиданно пришло послание от Лиды. Его принес мальчишка, сын сторожа пансионата. Мишка хитренько мне подмигнул и торжественно вручил записку. И замер в ожидании, когда я ее прочту. Подперев руки в боки, он наблюдал за моей реакцией. Мои глаза лихорадочно бегали по аккуратненьким буквам.
«Здравствуйте, лесной дикарь! Я сегодня буду загорать на озере, возле засохшего дуба. Пожалуй, вам следует пройтись мимо этого привлекательного для браконьеров местечка. Вдруг они оглушат всех золотых рыбок. Лида».
Я поднял глаза и столкнулся с лукавым взглядом Мишки. Он, видимо, уже успел выучить эту записочку наизусть, пока бежал ко мне. И похоже, собирался читать ее, как стихи, по памяти всем обитателям Сосновки.
– Ну и?… – его глаза возбужденно блестели. Мишке не терпелось узнать, как дальше будут развиваться события. Ведь событий в деревушке было так мало.
– Что – ну и? – я чуть ли не кричал на него. – Отвлекают с утра от работы! Какие-то непонятные записочки подкидывают! Что за идиотизм! Вот расскажу отцу, чем ты тут занимаешься, будешь знать, – пригрозил я Мишке для большего устрашения кулаком. Но он не испугался, продолжая нахально лыбиться. Вообще-то мы с Мишкой были хорошими друзьями, и он прекрасно знал, что я ничего никому не расскажу.
– Расскажу отцу, ей-богу, Мишка, – уже неуверенно повторил я.
Впрочем, отца Мишка боялся так же, как и меня.
– Да ладно тебе, Данилка, я сам ему все расскажу, с удовольствием!
У меня от такой неслыханной наглости перехватило дыхание.
– Ну, так будешь отвечать или нет? – Мишка сверлил меня хитрыми круглыми глазками.
– И не собираюсь! Какой-то разбалованной девице вздумалось загорать, а я-то при чем?!
– Ну, тебе виднее. К тому же она пишет, что там бывают браконьеры… Может, проверишь, а?
Это было уже издевательством. Браконьеров на озере быть не могло, потому что там ловить нечего. Рыба водилась в реке, в заповедной зоне. А этот искусственный водоем был вырыт специально для артистов, отдыхающих от славы в пансионате.
Я схватил камешек с земли и замахнулся в шутку на Мишку.
– А ну дуй отсюда!
Мишка отскочил в сторону.
– Зря не ответил! Ну ладно, Дон Жуан, пока! И все же советую.
Я несильно бросил камешек вслед Мишке.
– И не вздумай болтать всякую чушь!
– Нем, как золотая рыбка! – уже издалека раздался насмешливый голос Мишки.
Этим днем я был выбит из седла. Бессмысленно бродил по лесу, пожалуй, впервые не наслаждаясь его красотой и силой. Не слышал пения птиц, стрекота кузнечиков. Лишь машинально проверял свои владения, собирал мусор в мешки, искал поврежденные ветром деревья и кустарники, заглядывал в гнезда и норы. Мои мысли были где-то далеко-далеко, и сам я не мог понять где, и не мог за ними угнаться. Я все время сворачивал с одной тропы на другую, подальше от выхода к озеру. Тем не менее какая-то предательская тропа меня вывела именно к водоему. Впрочем, возможно, туда вывели меня мысли.
(Журнальный вариант опубликован в «Юности» 2002, № 3, 4, 6. Отрывок из романа вышел в сборнике «Московский год прозы-2014», изданный «Литературной газетой».)Этот роман был написан в смутные 90-е годы. И стал, практически, первым произведением, в котором честно и бескомпромиссно показано то страшное для нашей страны время. И все же это не политический бестселлер, а роман о любви, дружбе и предательстве. О целом поколении, на долю которого выпали все испытания тех беспокойных и переломных лет. Его можно без преувеличения сравнить с романом Эриха Мария Ремарка «Три товарища».
Впервые напечатана в 1997 г . в литературном журнале «Брызги шампанского». Вышла в авторском сборнике: «Улица вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
Каждый человек хоть раз в жизни да пожелал забыть ЭТО. Неприятный эпизод, обиду, плохого человека, неблаговидный поступок и многое-многое другое. Чтобы в сухом остатке оказалось так, как у героя знаменитой кинокомедии: «тут – помню, а тут – не помню»… Вот и роман Елены Сазанович «Всё хоккей!», журнальный вариант которого увидел свет в недавнем номере литературного альманаха «Подвиг», посвящён не только хоккею. Вернее, не столько хоккею, сколько некоторым особенностям миропонимания, стимулирующим желания/способности забывать всё неприятное.Именно так и живёт главный герой (и антигерой одновременно) Талик – удачливый и даже талантливый хоккеист, имеющий всё и живущий как бог.
Впервые опубликованав авторском сборнике «Улица Вечерних услад», 1998 г ., «ЭКСМО Пресс».
Название в некотором смысле говорит само за себя. Мистика и реальность. «Мастер» и «Маргарита». И между ними – любовь. А за ними – необъяснимые силы, жаждущие погубить эту любовь… «В жизни своих героев Елена Сазанович соединяет несоединимое: слезы и радость, любовь и ненависть, грех и святость, ангела и черта, а дымка загадочности придает ее повестям терпкий, горьковатый привкус. Разгадывать эти загадки жизни поистине увлекательно», – написала как-то Виктория Токарева в предисловии к сборнику прозы Елены Сазанович.Впервые опубликован в 1997 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.