Переведи меня через Майдан... - [33]

Женщина тихонько, по-бабьи, всхлипнула и кинулась к телефону. Первый из абонентов, чей номер пришёл ей на память, и который услышал о случившемся стал Степан Григорьевич Тарасюк.

Услышав в трубке плач, он нервно перекрестился, и проговорил:

— Катя, не волнуйся. Всё в порядке. Я сейчас приеду. Прямо сейчас. И никому не звони. Особенно в «скорую помощь». Ты же знаешь, как они к нам относятся. Они сделают всё для того, чтобы ему стало хуже. Лучше я позабочусь о том, чтобы приехал кто-то из наших. Всё, жди. И никому не звони. Ты поняла меня? Ни в коем случае не звони. Я вызову наших врачей. Главное, чтобы он их дождался. Сиди рядом с ним, и никому не звони. Ни в коем случае. Я еду к вам.

Как только Катерина Козаченко положила трубку, Степан Григорьевич опустился на колени и завыл, вытирая рукавом халата сопли и слёзы: подставили, суки. На голом месте подставили!

* * *

— Разрешите войти? — Медведев плотно прикрыл за собой дверь и подошёл к столу Щетинина, — Вызывали, Вилен Иванович?

— Садись. — хозяин кабинета с трудом поднялся и, заложив руки за спину, по привычке принялся мерить паркетный пол шаркающими шагами. — Информацию в Киев передал?

— Так точно.

— И что? «Казачок» в курсе?

— Никак нет.

— А вот это уже интересно. Кто и на каком этапе притормозил?

— Информация, скорее всего, ушла к Луговому вчера, днём.

— Что значит: скорее всего?

— Имеются некоторые сомнения.

— А вот с этого места детально. — генерал, присел на стул, принялся доставать из кармана таблетки: в последнее время сердце у Вилена Ивановича стало серьёзно пошаливать.

— Наш политолог встречался с тремя людьми. — приступил к докладу Медведев. — Двумя коллегами из Киева. Но они в расчёт не идут. Ни один, ни второй не связаны с Козаченко. Судя по всему, профессиональные встречи. Третья состоялась с неким Богданом Васильевичем Петренко, в неформальной обстановке, в отличии от первых двух.

— Это какой Петренко? — Щетинин налил в стакан минеральной воды. — Комсомолец, что ли?

— Так точно. — Герман Иванович разложил на столе фотографии с места событий, сделанные сотрудником службы внешней разведки.

— Почему Луговой выбрал Петренко? Судя по тому, как «комсомолец» ведёт себя в окружении «Казачка», особо тот ему не доверяет. — произнёс Щетинин. — О чём они говорили?

— Не известно. Только оба вели себя довольно нервно.

— Петренко посещал Германию в интересующие нас дни?

— Нет. — Герман Иванович отрицательно покачал головой. — Он вообще не выезжал из Украины в последние четыре месяца. Так что, человеком Шлоссера никак быть не может.

— И больше ни с кем Луговой не контактировал?

— Ни с кем. Большую часть времени находился в своём номере. Никому не звонил. Спал. Работал над статьёй в журнал «Время». Мы проверили.

— Значит, политолог передал информацию «комсомольцу». - задумчиво проговорил генерал.

— Не факт. Могла быть простая встреча старых знакомых — в лагере «Казачка» активности не наблюдается. Полная тишина.

— Что ж получается, — Щетинин поставил пустой стакан на стол. — Луговой не исполнил распоряжения президента? Либо выполнил, но тот, с кем он вступал в контакт, то есть, Петренко, дальше его не передал. Неужели, «комсомолец» в игре? Но как?

— А если Луговой и не собирался никому передавать информацию?

— В таком случае, политолог имеет прямое отношение к отравлению «Казачка». Мотивация?

— Не знаю. — развёл руками Медведев. — Хорошо. А если, предположить, что информация была передана Петренко, но тот не успел о ней сообщить «Казачку»? Времени то оставалось всего ничего.

— А мобильная связь на что? Нет, Герман, одного из них, если не обоих сразу, что-то остановило. Знать бы вот только что? Кстати, почему Луговой решил встретиться именно с Петренко? Они что, хорошо знакомы?

Генерал обернулся к подчинённому. Тот раскрыл блокнот:

— В некоторой степени. Если позволите, начну издалека. Пути Петренко и Лугового впервые пересеклись в восемьдесят восьмом. Луговой работал в идеологическом отделе ЦК ВЛКСМ, точнее, негласно курировал его от ЦК КПСС. После Лев Николаевич перешёл в журнал «Огонёк». Думаю, с целью «сливать» информацию о том, что происходит в издательстве. В начале девяностых пути Петренко и Лугового пересеклись вторично. По непроверенным данным, оба занимались одним бизнесом.

— Каким?

— Уточняем.

— Продолжай.

— В девяносто втором Петренко убыл в Украину. Период его адаптации пропускаю. Далее. В девяносто седьмом у Лугового состоялись тесные, открытые контакты со вторым человеком Козаченко. С Литовченко.

— И что? Это имеет отношение к Петренко?

— Самое непосредственное. На самом деле, Лев Николаевич, скрыто, поддерживал отношения с Литовченко не с девяносто седьмого, как это проявилось в СМИ, а на год раньше, когда тот проводил схемы с газом в обход украинского правительства. А вот свёл их вместе, никто иной, как Богдан Васильевич Петренко. Правда, «комсомолец» тут же ушёл в тень, потому его роль и не высветилась в своё время. Хотя, кое что известно… Отношения между компаньонами испортились спустя два года. Когда в их дела вмешались люди Кучерука. Луговой моментально отошёл в сторону. Литовченко чуть не попал под статью. Богдан Васильевич на тот момент занимал роль посредственного политика средней руки в партии социалистов. И вот тут начинается самое интересное. Петренко опосредованно вмешивается в дело Литовченко, когда на того прокуратура начала «шить статью». Возможности у Петренко к тому времени появились: он занял должность первого зама спикера парламента. При его «содействии» расследование буксирует. Но никто тому не придаёт особого внимания. Потому, как Петренко в тот момент «проталкивал» в Верховной Раде предложения президента. А связываться с человеком «папы», ясное дело, никто не хотел. Хотя, Кучерук, как известно, всегда находился в оппозиции к Литовченко.