Перевал Подумай - [35]

В то утро Зина и сама встала до света. Выйдя на кухню, она не только услышала, но и увидела обеих женщин — Ксению Максимовну и Фаю.

Лицо у Фаи жесткое, сухое, с шелушистой от мороза кожей. И глаза как бы заранее нацелены — не упустить своего. А Ксения Максимовна передавая ей кружку, словно погладила ее добрыми лучистыми глазами. И на секунду лицо Фаи оттаяло. Зина поняла, что, вероятно, этой цепкой, горластой бабе как раз и недоставало простой человеческой ласки, бескорыстного участия.

За этим-то она и приходила сюда.

«Сегодня же найду Димку, спрошу, как у него с работой, а насчет денег все расскажу Ксении Максимовне, она поможет», — подумала о своем Зина.

Однако Диму она не нашла.

Сказали, что из общежития, где он жил временно, его выселили, а куда ушел — не знают. Весь день все валилось у Зины из рук. Она умудрилась покрыть стену такой немыслимой зеленью, что Маша только головой покачала:

— Где твои глаза? Завтра переделаешь все. Ведь эту стену корова оближет: подумает — трава…

Потом к ней тихонько подошла Валя:

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, я сама.

Еще не хватало, чтобы такую простую работу за нее делали другие! Что о ней тогда вообще подумают?

Ксению Максимовну Зина застала одну — редкий случай. Та штопала детские колготки — вечная неизбывная работа матерей и бабушек.

По дороге домой Зина почти уже решила зайти и поговорить с Танцюрой, ведь не убьет же он ее? Она уже знала, что жил он ото всех на особицу — замкнуто и нелюдимо. Дом вели у него старуха-мать и дурнушка-сестра, которые, в отличие от других, никогда не навещали Ксению Максимовну. Зарабатывал он хорошо: зимой шоферил, летом ходил мотористом на сейнере. Что уж, кажется, такому человеку какой-то картежный выигрыш? Но только увидела его, стоявшего по привычке возле своих ворот — нога отставлена, но колено мелко, нервно подрагивает, взгляд сонный, мутный, — поняла: никогда и ни за что она не подойдет к этому человеку. Не сможет. И никакого, даже пустячного долга он не простит.

— Вы не знаете, что у Александра Ильича когда-то произошло с Танцюрой? Он что-то говорил, но я так и не поняла, в чем там дело… — спросила Зина, едва сняв пальто. — И что это вообще за человек? — Спрашивая, Зина хотела окончательно убедиться, стоит ли ей связываться с Танцюрой или нет?

Ксения Максимовна помолчала с минуту, словно решая, нужно ли отвечать? Потом сказала:

— Это уже давно было, можно и рассказать. Девушку Танцюра тогда пустил, квартирантку. Верой звали. Вежливая такая была — всем «спасибо» говорила. А собой — ничего особенного. Но знаешь, как оно бывает? Дом один. Поладили как-то… Ну, потом все женщины видят — ходит Вера в положении, а о свадьбе что-то никто не заикается. Да и по ней заметно — нехорошо там у них, плачет она часто… Я попыталась потолковать с ней — молчит. Саша тогда у нас жил. Давайте, говорит, я с ним по-мужски побеседую. Я не велела. Танцюра — из бывших уголовников. Вот я и боялась — не вышло бы хуже. А оно так повернулось, что я и не ожидала! Зима тогда лютущая выдалась, сил нет, и как раз январь на дворе. Жучку мы и то в дом брали на ночь… А тут — стук в окно заполночь. Тихий, еле слышно. Хорошо хоть сплю-то я чутко — открыла, а там Вера! Пальтишко кое-как накинуто, еле на ногах держится — так мне на руки и упала. Середь ночи, бессовестные, выгнали. Ну, тут Саша-то и не удержался, бросился как бешеный, с ним бывает… Побил тогда Танцюру, крепко побил. Но тот не жаловался — знал за «то.

Она замолчала, чуть заметно улыбнувшись.

— А что же Вера?

— Да что? Собрали мы ей денег на дорогу, она и поехала к родителям на «материк». Живет теперь в Армавире, сына растит. Дай-то бог, чтобы не в отца пошел, пропащий это человек…

— Да, с ним бесполезно говорить, — сама не замечая того, вслух произнесла Зина.

— А о чем говорить-то? — сразу встревожилась Ксения Максимовна. — Какое такое дело может быть у тебя к нему?

— Деньги ему Димка проиграл… Танцюра грозился. Димка струсил, исчез куда-то. Что теперь будет? — Зина заплакала навзрыд, уже не сдерживаясь, не стесняясь слез.

— Успокойся. Никто твоего Димку не убьет.

А Танцюру-то уж я знаю — на словах грозен, но ничего он не сделает, ему деньги главное. Вот сейчас ты успокоишься, и я схожу к одним людям, мне всегда дадут. Говоришь — триста рублей? И Димка твой сыщется — не иголка… Но надо с ним поговорить построже. Непутевый он у тебя…

Ласковые материнские руки гладили Зинины плечи. Заплаканная, но успокоившаяся Зина незаметно задремала возле печки. Ксения Максимовна прикрыла ее своим платком и тихонько пошла из дома — улаживать еще одну людскую беду.

* * *

Дима никак не ожидал, что его так быстро выставят из общежития. Леопольд Казимирович утверждал, что комендант — его друг и Дима может жить у шоферов, сколько захочет. Но комендант куда-то исчез, а вскоре выставили Диму, да еще и милицией пригрозили.

На улицу опустился пасмурный, но бесснежный вечер. Даже светлые окна домов не могли разогнать его неопределенной мглы. Отчужденно скользили мимо человеческие фигуры. Большинство торопилось куда-то. Коротки пути этого города — и не хочешь, да скоро придешь.