Перевал Бечо - [3]

— К парторгу.

Одноблюдов протянул красную книжицу работника горноспасательной станции и направление военкома.

— Проходите, — вернув документы, сказал вооруженный вахтер.

В здание зашел один Одноблюдов. Сидоренко и Моренец остались на улице. Примостившись под навесом, они решили подремать, пока Юрий Васильевич, как старший среди них, будет разговаривать с начальством.

В управлении комбината было людно. Хлопали двери, стучали пишущие машинки. Особенно шумно, тесно и накурено было в коридорах. На первом этаже к двум столам, сдвинутым рядом, подходили бурильщики, канатчики, обогатители и записывались добровольцами на фронт или в местный истребительный батальон.

— Вы к кому, товарищ? — остановил Одноблюдова невысокий старик в очках.

— К парторгу ЦК.

— Направо. Комната четвертая.

В приемной парторга сидела дежурная. Не отрываясь от телефона, она записывала донесения, кого-то запрашивала, кому-то отвечала. Кроме этой моложавой женщины с седыми волосами и озабоченным лицом, в приемной было еще человек пять.

— Товарищ Одноблюдов? — увидев на пороге человека в альпинистской штормовке, спросила дежурная.

— Так точно.

— Проходите! Вас уже давно ожидают.

Юрий открыл массивную, обитую дерматином дверь и нерешительно остановился у порога. В большом кабинете парторга Чепарина было много людей. Они о чем-то оживленно спорили.

— Заходите! Заходите! — узнав начальника спасательной станции, поднялся с места плотный мужчина в защитной гимнастерке, подпоясанной широким командирским ремнем со звездочкой на пряжке.

Парторг встретил Одноблюдова приветливо, но от Юриных глаз не ускользнули чуть насупившиеся брови и промелькнувшее на лице парторга недовольство.

— Я же просил прибыть шестого, а вы?..

— Никак нельзя было, Петр Диомидович, — словно извиняясь, заметил Одноблюдов. — Мы едва пробились к Баксану, машины не берут. Кругом стрельба, бомбежки. Там уже фронт.

— А как в Былыме? Тоже стреляют? — снова спросил парторг и потер ладонями лицо, будто пытаясь снять с него усталость.

— Под Харахорой кабардинцы уже взорвали алебастровые печи, расположенные у подножия горы. В Былыме тоже напряженно. Там идут бои с десантом гитлеровских автоматчиков. Мы сами едва вырвались оттуда.

По мере того как Одноблюдов рассказывал, лицо парторга все больше и больше хмурилось. Давно ли он был в Баксане, на Баксангэсе, в Заюково, под известняковыми горами Харахоры? Подумать только, за каких-нибудь два-три дня все так переменилось.

Отворилась дверь. В кабинет вошли начальник комбината Чирков, в военной форме, главный инженер комбината Сендерович в потертой кожаной куртке, и лысоватый маркшейдер в мягких, смазанных жиром сапогах.

Представив Одноблюдова начальнику комбината, парторг сразу заговорил о рудниках:

— Думаю, альпинисты кое-что знают о добываемой там руде?

— Немного приходилось слышать, — кивнул Одноблюдов. Много путешествуя по Кавказу, совершая восхождения на горные вершины, он знал, что в незапамятные времена местные охотники, кабардинцы и сваны, пробираясь узкими тропами за турами, находили куски горного хрусталя, каменного угля, золота, железные и медные руды, а балкарцы с верховьев Баксана заметили в складках одной из вершин странный тусклый блеск и назвали ее Кургашилли — Свинцовая гора…

— На Свинцовой горе — наши рудники, — продолжал парторг. — Там добываются редкие металлы. Несколько граммов — и сталь становится необычайно прочной и тугоплавкой. Думаю, вам понятно, товарищ Одноблюдов, что без нее нет самолетов, пушек, танков, газовых турбин и других сложных машин…

— Петр Диомидович, — удивленно пожимал плечами Одноблюдов, — не пойму только, к чему такое пространное предисловие. Скажите прямо, что же вы от нас хотите?!

— От вас… — Чепарин пристально взглянул на смуглое от загара лицо альпиниста, хотел что-то сказать, но тут зазвенел телефон. Придвинув к себе аппарат, он поднял трубку:

— Да! Чепарин слушает.

Разговор затягивался, от нервного напряжения лицо парторга покрылось испариной.

— Говорите, немцы прорвали фронт?!

В трубке затрещало, и парторг снова услышал голос полковника Купарадзе, командовавшего войсками на Баксанском направлении.

— Рассчитывать на свои силы… — голос наконец прорвался сквозь треск и завывания и зазвучал так громко, что не было никакой необходимости прижимать трубку к самому уху.

— Я вас понял, товарищ полковник. Быть начеку… Ориентироваться по обстановке…

— Гунделен, Гунделен!

Но штаб дивизии безмолвствовал.

Стараясь скрыть волнение, Чепарин не спеша вставил в обкуренный мундштук папиросу и закурил. В кабинет заходили все новые и новые люди, шумно здоровались и тут же садились за стол.

— Невероятно… — положив дымящуюся папиросу на круглую хрустальную пепельницу, нарушил молчание парторг. — Механизированные части Клейста захватили Пятигорск, Георгиевск, Ессентуки, форсировали мелководную Малку и завязали бои под Баксаном. Это на земле. С воздуха гитлеровцы бомбят Нальчик и ближайшие от нас населенные пункты…

— Это с юго-востока, — воспользовавшись паузой, заговорил Одноблюдов, — а с северо-запада фашистские егеря из горноальпийской дивизии «Эдельвейс», говорят, прорвались к Учкулану и двигаются на Эльбрус.