Башмак освободили, кольцо подняли и осмотрели.
— Это звено от якорной цепи, — уверенно определил Чук. — Я видел такие еще давно, в Севастополе.
— А откуда здесь-то оно? — засомневался Вадик. — Такое большущее…
— В наши реки раньше заходили морские корабли, — вспомнил Костик. — Северным морским путем… В краеведческом музее лежит цепь из таких колец. Экскурсовод говорил, что крупные якоря нужны были здесь для торможения плотов при лесосплаве, но, по-моему, дело не в плотах. Там использовались канаты…
— Наверно, экскурсовод не знает, — сказал Чук. — Ясно же, что это цепь от большого корабля…
— Ясно, что это знак от капитана Лухманова, — тихо, но решительно объяснил Бамбук. — Его привет… с дальних морей… Это примета…
Никто не заспорил, не стал критиковать Бамбука за веру в приметы. Наоборот…
— Пусть это будет наш знак, — предложил Бомбовоз. — Наш этот… как его… тал…ли…
— Талисман, — подсказал Вадик. И добавил: — Чук, это в твою честь…
— Почему?!
— Смотри, эта штука будто буква «Фита́». Такая же старинная, как «Ять», — объяснил начитанный Вадик. — Смотрите, она и в имени Лухманова есть. То есть в отчестве — «Афанасьевич»…
Все пригляделись. В самом деле, вместо буквы «Ф», второй по счету, стояла буковка, похожая на «о» с перекладинкой. Раньше на нее не обращали внимания: думали, что это просто так, вроде украшения в шрифте. А сейчас…
— А я-то здесь при чем? — пробормотал Чук.
Вадик объяснил:
— С этой буквы начинались некоторые имена, в том числе и Федор. Это можно тоже в книжке увидеть… — Вадик подбородком показал на книгу, которую держал Чук. — Там есть капитан Федор Иванович Бирк, я запомнил…
— Ну и что?..
— А твоя фамилия от этого же имени. Значит, раньше писалась бы с «Фиты»…
— Вот это да-а! Я и не знал! Теперь обязательно сделаю наколку. Вот здесь… — Чук уголком книги почесал левую руку повыше большого пальца, а в правой покачал кольцо. — Раньше хотел якорь, а сейчас пусть будет «Фита». И новый кораблик так же назову… — Он подумал и разъяснил: — Не потому, что фамилия такая, а потому что это наш знак…
— Я тоже сделаю, — задохнувшись от собственной храбрости, пообещал Костик. — Это называется татуировка…
— Тетушки сделают тебе эту… тату-ровку! Ниже спины, — пообещал неделикатный Бомбовоз.
— Фиг им!..
Бамбук взял у Костика увесистое кольцо, тоже покачал в ладонях.
— Надо его прибить к стене. Пусть всегда будет здесь.
— Сопрут, — сказал Бомбовоз.
— Не сопрут, если повесим высоко… — Чук прицельно глянул на гребень стены.
— А как туда забраться-то? — засомневался Бамбук.
— Придумаем…
— Думай. Ты ведь у нас цирковой человек, — напомнил Вадик. Без насмешки и даже с капелькой уважения.
— Ага, — согласился Чук и вспомнил: — Ой, у меня же есть для вас контрамарки. На сегодня… Пойдете?
Четверо переглянулись. И, похоже, каждый вспомнил, как убегали от мостков кораблики.
— Знаешь, Чук, не хочется… — ответил за всех Костик. — Не такой день…
Чук опустил плечи и кивнул. Вынул из кармана бумажные квадратики, скомкал и кинул по ветру.
— Да… А мне придется идти. Работа…
Пора наконец рассказать о цирковой жизни Вальки Федорчука.
В середине апреля, перед первым представлением, Валька в школе отозвал тэковцев в сторонку и вытащил из кармана курточки бумажные квадратики. На каждом была лиловая печать и неразборчивая подпись. Чук, посапывая от смущения, сказал:
— Вот… контрамарки. Можно пройти… Только сидеть надо будет кто где сумеет: в проходе и на ступеньках, потому что все места распроданы…
Сперва даже не поверили такому счастью.
— Чу-ук… откуда? — выдохнул Костик.
— Дядюшка дал. Его теперь снова взяли в униформисты, вот он и раздобыл… А я там маленько тоже…
— Что — тоже? — подозрительно сказал Вадик.
— Ну, приходите — увидите… — Чук неловко переступал растоптанными ботинками на тонких ногах.
Оказалось, что Чук — настоящий артист. Правда, сам он говорил, что работает лишь «на подхвате», но ребята вопили и хлопали от восторга. Например, когда выступал клоун Казимир Лукич и появлялся на сцене с контрабасом в футляре, Чук ловко вытаскивал большущий, но легкий инструмент и относил в сторонку. Униформисты убирали контрабас, а Чук прятался в футляре. Казимир объявлял свой музыкальный номер, вынимал за лямки из футляра мальчишку и начинал пилить его смычком. Чук издавал громкое мяуканье. Казимир Лукич пугался, а потом пускал из глаз длинные струи. Чук начинал утешать клоуна, давал ему крупную баранку. Они ломали баранку на двоих, начинали жевать ее, мирились и уходили с арены в обнимку. А опустевший футляр скачками спешил за ними следом: его дергали за невидимую веревку. Казалось бы, не так уж много смешного, но хохот стоял — под самый купол.
А другое выступление Чука выглядело просто героически. Был в программе номер «Живые скульптуры». Парень и девушка, сплошь покрытые алюминиевой краской, выполняли всякие акробатические упражнения, принимали позы садовых статуй и балетных танцоров. Им охотно хлопали. А под конец они прыгали на мотоцикл и начинали описывать по арене круги. Парень даже вставал на руки. На третьем круге выскакивал из-за барьера Чук с длинной палкой. И оказывался на заднем сиденье. На ходу Чук раскручивал на палке широкий красный флаг.
