Переулки страха - [9]
Горсторп-Грэйндж – настоящая рыцарская усадьба, по крайней мере, так говорилось о ней в объявлении, которое привлекло мое внимание. Это определение самым поразительным образом повлияло на цену – но все преимущества такого наименования относятся скорее к области чувств, а не к практической выгоде. Но сердцу моему отрадно, что в доме имеются проемы, предназначенные для стрельбы из лука, и необычайно греет мне душу сознание, что во всем этом хозяйстве есть сложнейший механизм, при помощи которого на голову любого вторгшегося в мое жилье прольется расплавленный свинец. В общем, я не раскаиваюсь, что переплатил за эти вещи, поскольку они мне весьма по вкусу и согласуются с моим пониманием мира. Я горжусь зубчатыми стенами и водосточными каналами, что опоясывают мое жилище. Я горжусь решеткой, донжоном и крепостными башнями. И лишь одного не хватает мне для того, чтобы моя обитель стала по-настоящему старинной. В Горсторп-Грэйндж нет призрака!
Любой человек, понимающий толк в подобных делах и ценящий старину, был бы весьма разочарован этой прискорбной недостачей. В моем случае это было особенно обидно. Я с детства серьезно занимался мистикой и верил в сверхъестественное. Я прочитал почти все книги, которые касались данного вопроса. Чтобы осилить один манускрипт по демонологии, я выучил немецкий. Будучи малышом, я прятался в темных комнатах, чтобы увидеть хотя бы одно из тех мистических существ, которыми пугала меня моя нянюшка, – и пламя этой страсти не угасло в моей душе! С какой же гордостью я понял, что привидение – это такой же предмет роскоши, как и все прочие, и его можно приобрести за деньги. В объявлении, правда, о привидениях не было ни слова. Но, осмотрев заплесневелые стены и сумрачные коридоры, я твердо понял: уж тут явно не без призрака. Коль скоро видишь конуру, стало быть, есть и собака, так что я предположил, что в такой подходящей обстановке непременно должен обитать какой-нибудь неупокоенный дух. Бог мой, чем же занималась на протяжении стольких лет эта благородная семейка, продавшая мне усадьбу, если ни у кого из членов этого рода не хватило духу укокошить свою возлюбленную или предпринять что-нибудь подобное, дабы обзавестись собственным призраком? Даже сейчас я пишу эти строки – и сердце мое кипит.
Долгое время я надеялся вопреки всему. Стоило крысе пискнуть за обшивкой стены или каплям дождя забарабанить по чердаку, как я весь оживал в уверенности, что наконец-то встречусь с желанным призраком. Страха я не испытывал. Если все это происходило ночью, я посылал миссис д’Одд, даму выдающейся силы духа и суровости, выяснить, что происходит, а сам с головой залезал под простыню и трепетал в предвкушении. Увы, результат вечно был один и тот же. Подозрительные звуки были вызваны причинами столь банальными, скучными и естественными, что даже самое пылкое воображение вынуждено было сдаться.
Я бы смирился со своим разочарованием, кабы не Джоррокс с Хэвистокской фермы. Джоррокс – грубый толстяк, вечно занятый всяческими хлопотами, и я был знаком с ним, поскольку его поля примыкали к моим владениям. И хотя этот человек не ценил древностей, но у него на ферме проживал совершенно неоспоримый и достоверный призрак. Полагаю, что призрак этот завелся во времена Георга II – молодая женщина, перерезавшая себе глотку, узнав, что ее ухажер пал в битве при Деттингене. Тем не менее это придает дому респектабельности, особенно в сочетании с кровавыми пятнами на полу. Джоррокс не ценил своего счастья – и мне было больно слышать, как он отзывается о привидении. Эх, знал бы он, как я мечтаю об этих стонах, воплях по ночам и всем прочем, что он так настырно описывает мне! Насколько было бы правильнее, если бы призракам из простонародья позволялось переселяться в замки и дворцы, не почтённые сенью иного мира.
Я весьма упорен. А иначе как бы я достиг нынешнего своего положения, учитывая, из каких низов мне пришлось подниматься? Я понимал, что было бы неплохо заполучить призрака, но как осуществить этот план, не приходило в голову ни миссис д’Одд, ни мне. Из книг я узнал, что чаще всего призраки возникают там, где произошло преступление. Какое конкретно преступление полагалось совершить – и кто был бы исполнителем? В какой-то момент мне пришла в голову довольно дикая мысль, что за определенное вознаграждение можно было бы уговорить Уоткинса, нашего управляющего, принести себя в жертву (ну или кого-нибудь еще), – во имя высших интересов. Я предложил ему это – полушутя-полусерьезно, но, кажется, он не проникся моей идеей. Другие слуги явно были с ним заодно, иначе как объяснить то, что в тот же день все они в полном составе покинули мой дом?
