Пересвет. Литературный сборник. № 1 - [16]
И опять озноб, и бред, и жажда, и раздражающий скрип телег, и пыль.
— Эй, вставай!..
— Неужели утро? — испугался Кузьмич. — Когда же была ночь?
Кто то бормотал над самым ухом:
— Кузьмич, встань-ка, браток, помочь Потапу надо. Помоги, пока мы с Лизкой запрягаем, помоги.
В неверном свете стоял перед Кузьмичем на коленях Лука, теребил его за руку и звал настойчиво:
— Встань же, помоги.
— Кому помочь?
— Потапу. Надо схоронить Васеньку то. Поскорей. Счас поедем, а он еще не управился. Возьми лопату, вырой яму, пока они его обряжают.
— Умер разве?
— Умер. Только вот изошел. Всю то ноченьку промаялся, лебедик.
Лука вдруг оперся рукой о землю и поднялся. И отвернулся, качая головой.
Кузьмич вылез из под воза. Да, уже утро.
— Вста-ва-ай!..
Лизка подает лопату.
— Иди, вон они…
И указала в сторону, вдоль дороги…
По одной стороне рыдвана стояли две лошади — понуро опустив голову, а по другую на земле на разостланной ватоле, лежал мальчик с беленькими волосиками, в серой запыленной рубашечке, худенький. Глаза уже были закрыты, и длинные ресницы бросали тень на щеки. Губы посинели. Баба стояла на коленях возле, выла и кланялась в землю раз за разом, касаясь лбом как раз возле, где лежали его маленькие босые ножки. Потап топтался тут же, не зная, что делать… А крик все звал:
— Вста-ва-ай!.. Запрягай!..
— Что ж убиваться то? Против Божьей воли не пойдешь, — сказал чей то голос сзади.
Кузьмич оглянулся. Это Лука — суровый, кудлатый, старый гриб.
— Похоронить надо. Иди, Кузьмич, рой могилку вон у бугорка то. А ты, Татьяна, обряжай его скорее. Счас ехать надо…
Кузьмич пошел в сторону к бугорку. Какая пыльная, какая сухая земля. Лопата еле идет. А ведь здесь пахали. Под нижним слоем, охладевшим за ночь, земля была горяча, и из ямы потянуло теплом.
— Живея поворачивайся-а! — командовал кто то.
Кому? Неизвестно. Но Кузьмич торопился. Нельзя отстать! От обоза отделились двое — идут сюда: Потап с Татьяной, а в руках большой сверток, завернутый в чистую холстину. Татьяна все причитает.
— Сыночек ты мой, родненький.
Положила возле, развернула с одной стороны — там мертвая голова с закрытыми глазами и белыми волосиками. Она опять стала на колени, заплакала, запричитала. Кузьмич торопился. Яма была теперь по пояс.
— Живея-а!.. — кричали из обоза.
Кому? Неизвестно. Уже везде виднелись вздыбленные дуги. Запрягли. Сейчас поедут.
— Довольно, Кузьмич.
— Похоронят тебя на чужой сторонушке и будешь ты лежать, как сиротинка бедная, как серый камешек, у дороги брошенный, — причитала баба.
Потап наклонился и закрыл холстиной головку мальчика. Татьяна рванулась было, словно хотела отнять, и просто упала на землю. Потап перекрестился и поднял сына. Вдвоем с Кузьмичем они уложили мальчика в яму. Среди глинистой земли холстина казалась еще чище. Оба мужчины молчали.
Кузьмич поспешно схватил лопату и стал сбрасывать землю на холстину. Баба, как собака, у которой хозяин несет топить щенков, подползла к краю ямы, за сапогами мужа. Она вопила. А в обозе кричали:
— Живея поварачивайся! Трогай!..
Там заскрипели телеги. Тронулись. Кузьмич торопился. Вот уже не видно холстины. А земля сыпется, сыпется.
От могилы пошли так: Потап с лопатой на плече впереди, а Кузьмич за руку вел Татьяну.
Она качалась, порывисто бросалась вперед, гнулась почти до земли, выпрямлялась и хрипло вопила:
— Ох, Господи, Господи!.. Да что ж это такое, Господи?
А обоз уже уходил, и степь была пуста. Солнце в мареве ползло вверх.
Когда догнали обоз, Кузьмич оглянулся. Где же холмик, под которым схоронен мальчик? Степь ровная, и не разберешь в ней ничего.
— Хоть бы камешек положить, — подумал он: — хоть бы камешек.
И опять дрожь, истома и туман….
Кто то шарит тихонько около самого уха и говорит: — Ты проснулся, Кузьмич?
Голос ласковый, но раздражает. И хочется на него ответить сердито.
— А разве я спал?
— Как убитый. Что с тобой? Ты болен?
— А Васенька?
— Какой Васенька?
— Внучек то?
— Ты бредишь? Васенька в могиле. Сам же ты и хоронил его. Еще третьего дня.
Лука смотрит сумрачно, Лизка испуганно. Воз скрипит, и так неприятно лежать на нем. Во рту пыль и липкая сухость.
— Волга скоро, а ты все валяешься. Встал бы, хоть посидел, а то болезнь совсем сломит. Встань-ка, встань…
Лука берет за руку, поднимает, заставляет сесть…
Озерца, перелески из дубов и осокорей, тальники с бледно-зелеными листочками. Откуда они?
— Скоро Волга, — говорит Лука. — Вон смотри, вон горы виднеются, а под ними Волга.
И правда, к вечеру Волга. Широкая, версты в две. Песчаные отмели, как желтые полотна, лежали вдоль берега. Между ними поблескивала вода, красноватая от заходящего солнца. За Волгой, вдали, верст за пять, сбоку белой горы, в вечерних облаках тонкой пыли, виднелись церкви — одна, две, три… много. И торчали трубы, похожие на шесты. Там город. Лука стал креститься.
— Ну теперь, надо полагать, облегченье будет.
Кузьмич промолчал. Облегченье? Какое? Все равно. Вид воды его угнетал.
Впереди сердито говорили чьи то голоса:
— Не пущают. Череду надо ждать неделю, аль больше.
— Да как же это? Нам нельзя. Мы и так проелись. Ежели ждать неделю, нам смерть.
— А вот как хоть, так и делай. Не пущают. Нам тоже череду ждать — помирать. Вон гляди, сколько народу. Слышь, как шумят?
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Знаменитый детский психолог Ю. Б. Гиппенрейтер на своих семинарах часто рекомендует книги по психологии воспитания. Общее у этих книг то, что их авторы – яркие и талантливые люди, наши современники и признанные классики ХХ века. Серия «Библиотека Ю. Гиппенрейтер» – и есть те книги из бесценного списка Юлии Борисовны, важные и актуальные для каждого родителя.Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – русский поэт, прозаик, переводчик, одна из самых самобытных поэтов Серебряного века.С необыкновенной художественной силой Марина Цветаева описывает свои детские годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть посвящена памяти актрисы и чтицы Софьи Евгеньевны Голлидэй (1894—1934), с которой Цветаева была дружна с конца 1918 по весну 1919 года. Тогда же она посвятила ей цикл стихотворений, написала для неё роли в пьесах «Фортуна», «Приключение», «каменный Ангел», «Феникс». .
Марина Ивановна Цветаева (1892 – 1941) – великая русская поэтесса, творчеству которой присущи интонационно-ритмическая экспрессивность, пародоксальная метафоричность.
Марина Ивановна Цветаева (1892 – 1941) – великая русская поэтесса, творчеству которой присущи интонационно-ритмическая экспрессивность, пародоксальная метафоричность.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.