Перестройка 2.0 - [96]
— Что ты думаешь об этом, Оля? — спросил я вслух. И совершенно не удивился, услышав ответ:
— Ты всегда задаешь такие вопросы, Егор, однозначных ответов на которые не существует.
Я чуть скосил глаза в сторону и увидел Ольгу, так же, как и я, лежащую на спине, раскинув руки и ноги, и глядящую в небо. Действительно, что может быть странного в том, что она появилась, если я этого именно и хотел?
— Привет, любимая, — прошептал я, и она ответила так же тихо:
— Привет, любимый!
— Как хорошо, что ты здесь!
— Но ты ведь этого захотел.
— Ну да, ну да…, ведь я бог.
— Конечно, в некотором смысле.
— Что такое бог?
— Если ты о значении слова, то в русском языке он родственно иранскому "бага" и санскритскому "бхагас", переводится как "подающий благо". Если же ты о значении понятия, то Бог — это трансцендентная личность, персонификация Абсолюта, создавший Вселенную и всё, что в ней. Извини, я понимаю, что это общее место, но большего о Боге не знает никто. В Библии сказано, что Бог предпочитает существовать во тьме.[86]
— Как странно, разве та же Библия не говорит о том, что Бог — это свет?
— Библия — Книга аллегорическая. Вспомни первую главу Книги Бытия, когда Бог создал свет?
— Э-э-э, если не ошибаюсь, в первый день творения.
— Молодец. А был ли Бог до того, как Он создал свет?
— Конечно, ведь Он его и создал!
— А где был Бог до того, как создал свет?
— Я не знаю.
— И я не знаю. И никто не знает.
— Даже серафимы?
— Никто.
— Ладно, пойдем дальше. Почему Бог сказал, что мы, люди, тоже боги?
— Потому что вы созданы по Его образу и подобию.
— То есть, Бог — это такой человек, только самый могучий?
Ольга засмеялась своим заразительным хрипловатым смехом. Слушая его, невозможно было удержаться, поэтому я присоединился к ней, и вот уже наш совместный смех разносился над океанскими водами.
— Нет, милый, нет. Бог не копировал самого себя. Я думаю, это означает, что вы, как и Он, творцы. Вы умеете творить по-настоящему и уже многого достигли. И достигнете еще большего. Именно поэтому всё остальное творение завидует вам.
— Подожди, подожди, а ангелы?
— Нет. Ангелы могут создавать очень качественные иллюзии, практически неотличимые от настоящего творения, но лишь иллюзии. Вы же можете творить по-настоящему. Как Бог.
— То есть, — я приподнял голову и посмотрел на берег, — вон тот широченный пляжный лежак под грибком из пальмовых листьев, которого минуту назад не было — это всего лишь иллюзия?
— А вот и нет! Всё самое настоящее!
— Но… это ведь ты…
— Нет, любимый, это ты. Ты этого захотел — и стало.
— Хм. А что это там стоит на столике?
— Понятия не имею, но думаю, твоя любимая безалкогольная пина-колада. А для меня, наверное, немецкое пиво.
— Проверим?
— А, давай!
И мы поплыли к берегу. Упав на широкий пляжный матрас, мы и не подумали дегустировать пиво с пина-коладой. Мы еще долго продолжали дегустировать друг друга. Казалось, не осталась не опробованной и не продегустированной ни одна точка на наших обнаженных телах. И то самое, укромное и жаркое, встречаясь с напряженным твердым, поглощало его и будто желая удержать в себе навсегда, крепко обнимало влажной и упругой мякотью со всех сторон. Пролетали годы и столетия, менялись цивилизации, проходя долгий путь от каменного топора до водородной бомбы и исчезали, уступая место другим, молодым и дерзким. Рождались новые звезды и всего через сотни миллионов лет гасли, как будто их и не было. Галактики меняли свой узор, со скоростью света оповещая об этом Вселенную. А мы летели сквозь то, что называют временем, понимая, что времени нет. Время всего лишь условность, иллюзия, майя[87]. Есть только мы, составляющие одно тело, и только мы реальны. Это продолжалось всегда и одновременно никогда, бесконечно и одновременно меньше мига. Там, где нет времени, все понятия времени не имеют никакого значения.
— Ты чудо! — прошептала Ольга.
— Не буду спорить, — пробормотал я, — но ты еще чуднее.
Она засмеялась и шутливо отвесила мне легкий подзатыльник. Sic transit gloria amoris…
И вновь, как тогда и как всегда я потягивал через трубочку пина-коладу, залитую прямо в очищенный изнутри ананас (что интересно, за прошедшую вечность, она даже не нагрелась), а Оля лежала рядом, согнув ноги в коленях и покачивая одной, закинутой на другую, мелкими глоточками пила пиво.
— А какое у тебя пиво? — вдруг спросил я.
— Как какое? — удивилась она, — немецкое.
— А сорт какой?
— А я откуда знаю, ты хотел просто немецкое пиво, вот оно и есть — просто немецкое.
Я почесал лоб. Сначала хотел почесать затылок, но было лень поднимать голову.
— М-да, надо будет в следующий раз как-то быть точнее.
И тут меня прорвало. Я вскочил на ноги и закричал:
— Но как? Я ничего не хотел, ничего не заказывал! Я сам удивился, когда всё это увидел здесь!
— Егор, неприлично голому мужчине скакать над лицом женщины.
Я непонимающе уставился на нее, потом покраснел, быстро сел и пробормотал:
— Извини.
— Что касается твоего вопроса, — как ни в чем не бывало, продолжила Ольга, — то желание не обязательно должно быть озвученным или даже внутренне сформированным. Главное, оно должно быть сильным.
