Перестройка 2.0 - [8]

Но шли годы и чувства слабели. Я на собственном опыте все больше убеждался, что время — лучшее лекарство от любви и разлуки. Память о прошлом постепенно вытесняется потоком новых событий, радостей, проблем и переживаний. И прошлое — нет, не уходит, но как бы тускнеет, выцветает. Дочь выросла и уже не было больше того смешного карапуза, которого я когда-то боготворил. Вместо нее был незнакомый мне человек, который вырос без меня. Умом я понимал и принимал, что это мой ребенок, признавал свою ответственность за нее и т. д. А вот чувства слабели, и всё чаще я ловил себя на том, что редко даже вспоминаю о ней. Слишком много лет прошло, слишком сильно мы оба изменились. И важно здесь именно то, что изменились именно мы оба: и я и она. Возможно, звучит не очень красиво, но такова суровая проза жизни. Да, к тому же, я уверен, что и она тоже не испытывает ко мне больших дочерних чувств, с чего бы вдруг?

Мысль о семье потянула за собой поток воспоминаний. Окончание ВУЗа, надежды, любовь, свадьба. Рождение дочери, радость в доме, счастливое лицо жены. Как ни странно, но любимая работа. Мне нравилось преподавать свой предмет этим оболтусам. Хотя техникум в СССР — это было достаточно почетно, двоечники и троечники туда попадали редко. Тем была прямая дорога в ГПТУ[4], которое все расшифровывали как "Господи, помоги тупому устроиться". А быть преподавателем в техникуме в то время — это вам не учитель средней школы! Это статус! Особенно в многочисленных маленьких городках, не имевших собственных ВУЗов.

А еще я писал диссертацию, и мой куратор хвалил меня! Могла бы вполне получиться карьера, кафедра в университете, например, если бы… и здесь я нахмурился. Точно! — Если бы не Перестройка и не развал СССР. Именно с этого всё началось. Именно это стало началом краха всей жизни подающего надежды молодого преподавателя математики. Я не смог подстроиться к новой жизни, не смог найти себя в ней. Всё остальное просто следствие. И, наверное, не смогу, если даже попробовать еще раз. Ну, не моя это жизнь, не к тому нас готовили в детстве, в детском садике, в школе, в институте. Я раньше думал, что хочу такой жизни. Я стремился к ней, ждал ее наступления. Радовался вместе со всеми свободе, демократии, капитализму. Потом оказалось, что я не смог всему этому соответствовать.

Нет, вы не подумайте, я вовсе не отношу себя к фанатам СССР. Упаси Бог! Мне было 27 лет, когда страна развалилась и, в отличие от некоторых представителей современной молодежи, прославляющей советскую империю, никогда ее даже не видя, я ту жизнь помню очень хорошо: сплошной дефицит всего и вся. Крах СССР, в том виде, в каком он пришел к началу 80-х годов двадцатого века, был, вероятно, неизбежен. Общие настроения того времени хорошо выразил Виктор Цой в одной из своих знаменитых песен: "Перемен, мы ждем перемен!". И мы действительно все ждали перемен. Мы все хотели, чтобы жизнь была как на Западе, хотя и видели эту жизнь только в кино. Но она казалось нам почти раем, мы все стремились к ней. Потому, собственно, СССР и распался — ни у кого не было желания сохранить его. Даже у тех, в чью обязанность эта охрана вменялось.

Проблема в том, что тех перемен, которые обрушились на головы простого народа, не ждал никто. И никто не был к ним готов. Вот, если бы это как-то…, смягчить, что ли…, как-то по-другому всё чтобы прошло — вот это было бы просто замечательно!

Что же, зато понятно, что я хотел бы изменить.

— Я вижу, вы определились, — донесся до меня голос моего знакомого незнакомца.

— Да, — твердо ответил я, — я хотел бы изменить историю своей страны.

— А конкретнее?

— Конкретнее так, чтобы не было в нашей стране "лихих 90-х".

— Сохранить СССР?

— Нет. Нечего там уже было сохранять. Я хочу, чтобы Перестройка и переход к капитализму прошли в самом щадящем для народа режиме. Чтобы меньше было безработных, бездомных, нищих. Чтобы обнаглевшие чиновники и западные концессионеры не обворовывали государство, а если кто и становился богатым, то честно, а не на грабеже простых людей и не на распродаже народной собственности. Чтобы бандиты сидели по углам, боясь милиции, а не стали хозяевами жизни.

Александр Валерьевич заразительно захохотал и долго смеялся, утирая выступившие слезы белым в тонкую голубую клетку платком. Отсмеявшись, он коротко сказал "Извините!" и надолго задумался. Я в это время успел доесть плов.

— Да, не ожидал я в образе опустившего бомжа встретить такого идеалиста-утописта! Простите великодушно! Но, я смотрю, вы так и остались романтиком. Впрочем, странно было бы ждать от вас иного.

Мой собеседник надолго задумался, откинувшись на спинку стула и глядя куда-то вдаль.

— Что ж, это может получиться забавным, — наконец поднял он голову и посмотрел на меня, — Пожалуй, я даже предоставлю вам несколько дополнительных бонусов. Без них у вас точно ничего не выйдет, что совершенно понятно. Не может обычный человек в одиночку ничего изменить. Обладай он хоть какими знаниями — не может и всё! Будь он хоть супер героем — все бесполезно. А с моими бонусами — чем черт не шутит! К тому же, это и правда может выйти очень забавным! — еще раз хохотнул он.