Перешагнув порог - [2]

Сколько лет прошло в том доме. Зимой и летом, изо дня в день неизменно поднималась она по широкой каменной лестнице на второй этаж, к своим старикам Набросив халат и косынку, сразу же окуналась в тяжелую будничную рутину- уколы, перевязки, банки, клизмы. Передвигая столик с медикаментами на колесиках, она шла по коридору и из открытых дверей палат на нее отовсюду устремлялись глаза - любопытные, выжидающие, страдальческие или вовсе безучастные. Такими разными и такими похожими, связанные общей одной судьбой, были эти люди.

Ко всему постепенно привыкаешь. И к работе в этом учреждении, где никто никогда не выписывался с улучшением, где нелегкий труд, вначале казавшийся невозможным, и не поддерживавшийся никакими положительными эмоциями, Люба привыкла. Сама того не ожидая, задержалась там надолго.

Наверно, все же из-за той первой встречи с "Кларочкой", как за глаза называли сотрудники своего главврача. Никогда больше не приходилось Любе видеть таких людей. Уже немолодая, за пятьдесят, высокая, с гладкими, с пробором посредине волосами, и строгом темном костюме, она внушала такое доверие.. Какая-то особая одухотворенность и сила была в ее взоре И ее убежденные слова о том, что каждый, кто приходит сюда работать, должен, приносить себя в жертву, должен быть всем для людей, находящихся в этом доме. И захотелось тогда Любе остаться, подчиняться ей, слушаться во всем.

Дом, который возглавляла Клара Борисовна, был известен в области. Его так и называли "Домом Каменецкой" Властную и жесткую, ставящую дело превыше всего, ее главврача, уважали и одновременно побаивались и сотрудники, и начальство. Но немногие знали, какой на самом деле была она милосердной, как старалась облегчить участь этих обездоленных старикам. Будто чувствовала, заглядывала в собственную старость.

Исполнительную и старательную Любу она полюбила. Иногда даже приглашала к себе домой. Жила Клара Борисовна одна. Сын после окончания института так и остался в далеком Томске. Женился поздно на женщине с ребенком, от матери был оторван. Лишь телефонными звонками по праздникам доставлял ей мимолетную радость.

Позже, спустя несколько лет, когда прислали в Дом нового заместителя, молодого и самоуверенного, сразу стало всем ясно, что это Кларе на смену. За чьей-то сильной спиной, он смело и безжалостно разрушал то, что было частью ее жизни. И разве лишь ее...

Клару вскоре отправили на пенсию. И лишь Люба знала, как тяжело было ей, как крепилась изо всех сил, стараясь не сдаваться, не подавать виду. Она лелеяла надежду, ждала, что сын позовет, увезет к себе. Н о этого непроизошло. Она продолжала жить одна. Потом, уже не справляясь с трудностями и смирившись, переселилась в "свой" дом, в палату на двоих. Люба чаще других забегала к ней в комнату. По праздникам старалась принести что-нибудь вкусное поесть, и с каждым разом с острой жалостью наблюдала, как быстро опускается, превращается в глубокую старуху их Кларочка...

... Оживленные голоса из открытых дверей столовой вернули Любу к действительности. С бледным румянцем на морщинистых щечках, возбужденная общением с приятельницами, Фэй выходила в коридор и великодушно вручала себя Инне.

Когда на улице стало совсем тепло, после ланча они не шли сразу домой, а оставались еще посидеть немного в небольшом зеленом скверике у дома. Одни и те же пожилые соседи выходили из-под своих кондиционеров, усаживались на скамейках, раскладных стульчиках. Вели неторопливые разговоры, разглядывали прохожих, безобидно сплетничали

- Она очень богата. Эта новая его машина стоит недешево. А этот привел в дом молодую герлфренд.

Старые американцы! Эти седые румяные старушки с клипсами в ушах и туфлях на шпилечке. И моложавые, с юношески прямыми спинами старики. Они достойны восхищения. Давным-давно все они приехали из разных стран Европы России, Польши, Венгрии. Они до сих пор в разговоре иногда перемешивают английскую речь с идиш. Тяжко работали всю свою жизнь - держали мелкие бизнесы, лавочки, мастерские. Сейчас они на отдыхе. Живут себе - не тужат, нисколько не задумываясь о завтрашнем дне. Тщательно следят за уровнем холестерола, содиума в крови, долго изучая этикетки на продуктах в супермаркете. Неторпливо ужинают вечерами в уютных ресторанчиках. Престарелые леди подолгу стоят у витрин ювелирных магазинов. Ведь, казалось бы, все это уже не должно их волновать Но видно, именно так и сохраняют они интерес к жизни, к долголетию.

Фэй сидела среди давних соседок и тоже участвовала в разговоре. Иногда даже обменивалась какой-нибудь колкостью с соседкой, видимо по давней привычке. Но чувствовалось, что ее здесь уважают. И так не хотелось ей, когда подходило время, уходить в дом.

- Что, уже пять? - Люба перехватывала тоскливый ее взгляд. Она покорно шла в дом, и оставалась одна до следующего утра в большой пустой квартире.

И как-то тревожно было по утрам подходить к двери. Вначале прислушивалась, слышны ли какие - нибудь шорохи в квартире и лишь потом вставляла ключ в замочную скважину. А Фэй будто и не ложилась вовсе, все так же бродила в надетой на нее свечера ночной рубашке и халате.