Переселение. Том 2 - [42]

Старый Монтенуово любил Божича, этого бабника, игрока, у которого вечно были пустые карманы и уйма долгов за душой, гораздо больше, чем многих своих знакомых офицеров-немцев. Госпожа Монтенуово относилась к Божичу так нежно, словно он был ее любовником, и неизменно защищала его, а вместе с ним добрую сотню сербских офицеров, за которых он просил. Недоразумения начались лишь после того, как сербские пограничные части приняли сторону русского государства, потребовали отставки и разрешения переселиться в Россию.

Госпожа Монтенуово, которой в ту пору стукнуло пятьдесят лет, в молодости боялась прелюбодеяния, как огня, полагая, что стоит ей только изменить мужу, с которым у нее не было детей, как она тотчас забеременеет; о том же твердили ей и подруги. Внебрачная любовь, как в ту пору считали, горячей и крепче супружеской. Она, конечно, безнравственна, но зато не бесплодна. Госпожа Монтенуово являла собой классический пример венки, которая производила впечатление, будто уже сто раз обманывала мужа, хотя на самом деле этого не было ни разу. Правда, лишь первые годы.

Убедившись, что родить она не может, по примеру своих подруг при дворе, и г-жа Монтенуово обзавелась любовником. С тех пор у нее их было больше, чем пальцев на руках и ногах. И хотя она этого уже не скрывала, никто из ее знакомых тому не верил. Между тем Божич, которому в то время давно уже перевалило за пятьдесят, со своим беззубым ртом и горящими глазами пьяницы, никогда не числился в списке любовников г-жи Монтенуово. К нему она испытывала чувство жалости, предвидя конец этого отважного смельчака, безгранично преданного ее мужу. Человека, у которого такая красивая и молодая жена.

Госпожу Монтенуово тянуло не к Божичу, а к г-же Божич. К этой красивой иностранке она воспылала настоящей страстью.

Когда происходило все то, о чем мы рассказываем, в Европе среди крестьян царило большое оскудение, а в высшем обществе царила свободная любовь, особенно в придворных кругах.

Дамы здесь часто меняли любовников, а случалось, что какой-нибудь отцветшей красавице хотелось любви молодой женщины или девушки ее же круга.

Несмотря на большую свободу, которую мужья предоставляли своим женам, бывало, что муж, застав в спальне своей жены любовника, закалывал его. Женщинам же, любовницам жен, все сходило с рук. Такая любовь, в общем-то довольно частая, почти всегда сохранялась в тайне. А если и обнаруживалась, то ее считали какой-то игрой, которую можно простить.

О молодых девушках, ставших жертвами высокопоставленных старух, говорили только тогда, когда они кончали жизнь самоубийством или сходили с ума.

Госпожа Монтенуово, собственно, еще не была старухой, когда воспылала страстью к Евдокии. И хотя ей перевалило за пятьдесят, выглядела она лет на десять моложе. В ней, казалось, был неиссякаемый запас молодости. Слыла она известной красавицей.

Самое интересное, что до знакомства с г-жой Божич она не знала о такого рода любви и не помышляла о ней. Она была довольна своим респектабельным мужем, который давно уже не требовал от нее доказательств супружеской верности, и меняла любовников скорее ради развлечения, чем из желания найти в жизни счастье или какой-то смысл. Г-жа Божич пробудила в ней чувство ярости, какое испытывают при внезапной встрече две королевы. Увидев Евдокию в первый раз, она, обратясь к приятельницам, не назвала ее красивой женщиной, а назвала сукой. И долго смотрела на нее горящими глазами.

Госпожа Монтенуово в своих роскошных нарядах в ту пору была необычайно грациозна — среднего роста, стройная, в изящных голубых шелковых туфельках, с красивым бюстом, она походила на мраморную или фарфоровую статуэтку того времени. У нее были крупные темно-зеленые глаза. Удивительно обаятельная улыбка. И красивое бледное лицо, обрамленное пышными волосами цвета подсыхающего золотистого сена.

Носила она костюм придворной садовницы.

И только ее красный рот с выпяченной нижней губой, пухлой и крепкой, как у испанки, не радовал глаз.

Ее отец был один из тех баварцев, в ком текла испанская кровь, — предки его воевали в немецких землях. Мать была полька из знатного рода.

Госпожа Божич первый раз была ей представлена, когда приходила к генералу Монтенуово с просьбой заступиться за мужа. Эта женщина, которая была не из высшего света и не отличалась особой элегантностью и умом, но была необычайно красива, возбудила у г-жи Монтенуово сочувствие. Она стала с ней разговаривать, утешать, а сама все смотрела на ее грудь, лицо и глаза. Потом г-жа Монтенуово рассказывала знакомым, что глаза у этой славянки большие, черные, сумасшедшие. Огромные! Как ночь черные! Будь она мужчина, она задушила бы эту женщину в постели объятьями и поцелуями, сломала бы ей ребра от наслаждения. И смеясь, просила своих приятельниц обратить внимание на брови этой славянки. Таких бровей в Вене не встретишь. Они придают взгляду ее неподвижных черных глаз страшную силу.

А какая высокая грудь у супруги майора Божича. А какая фигура!

Она напоминает ей служившего под командой мужа молодого офицера-итальянца, который мог перескочить через лошадь и которого она как-то видела у Вероны, когда он на спор переплывал реку и, голый, прыгал в мутную и быструю Адиджу. Жаль только, что г-жа Божич не венка и не из их круга.