Пересекающий время - [12]

- Дочь свою любишь. Тогда позволь помочь ей. Или оставайся наблюдать ее агонию. Я же пойду к другим, кого мне доверят.

Лота быстро подошла к Табору, положила руки ему на грудь.

- Дядя Табор, не бойтесь за Анику.

- Побыстрее! - резко сказал Андрей, снимая плащ.

- Идемте же! - Лота теснила хозяев к дверям.

Табор, выходя, обернулся и одарил Андрея таким взглядом, что Андрей подумал: случись что сейчас с его дочерью - голыми руками задавит, зубами рвать будет.

- Не бойся меня, Аника, - присел он перед девушкой на корточки, провел рукой по волосам. - Закрой глаза, спи...

В тишине неслышно текли минуты. Андрей ощущал, как медленно отступает боль, покорная его воле. Было трудно - девушку измучило, ослабило страдание, сил у нее почти не осталось, и Андрею пришлось стать донором, подпитать ее своей энергетикой, чтобы заставить организм бороться.

- Аника, - наконец позвал он. - Аника, очнись!

Девушка медленно открыла глаза.

- Слышишь меня? Тебе больно? - Андрей провел рукой по спине, и девушка вздрогнула, ожидая боли.

- Нет... - изумленно проговорила она, еще не доверяя ощущению. - Совсем чуть-чуть!..

- Молодец, девочка. Теперь ты скоро поправишься. Поскорее набирайся сил и здоровая будешь.

На лице девушки читалось все, что происходило в ее душе: здесь была и радость освобождения от боли, и растерянность, и беспокойная настороженность, и недоверие... Андрей улыбнулся:

- Будь здорова, Аника.

Щурясь после полумрака, он вышел на улицу. Почти оттолкнув его, в дверь метнулся отец.

- Обмойте ей спину отваром трав, - говорил Андрей женщине с глазами Аники. - Подорожник, череда. А если к вечеру опять жар будет, оберните спину и грудь свежими листьями свеклы.

Скрипнула дверь - вышел Табор.

- Я не знаю, кто ты, но за дочку - спасибо. Вот, это все что у нас осталось, возьми.

Он протянул руку - на темной ладони тускло светился золотой изящный медальон на витой цепочке удивительно тонкой работы.

- Убери, мне не надо ничего.

- Возьми, мне не жаль... помирала ведь дочка.

Андрей зажал пальцы мужчины в кулак.

- Не надо мне этого, Табор. Лучше скажи, если мне тоже помощь понадобится, могу я прийти в твой дом?

Помедлив, Табор ответил:

- Приходи с чистой душой. В любой час эти двери будут открыты для тебя.

- Спасибо, Табор, - Андрей сжал его плечо. - Спасибо на добром слове. До встречи. - Он поискал глазами: - Лота!

- К Юнису теперь? - показалась она из-за спин.

Здесь надежды не было. Жить старику оставалось не дольше вечера толстая арбалетная стрела ударила в живот. Здесь один Андрей был бессилен. Юнис лежал перед ним длинный, жилистый, с большими, огрубевшими от работы руками. Глаза его почернели от боли, но у старика еще было достаточно сил, чтобы не показать своих страданий, оставаться спокойным. Не укрылось от Андрея другое, что мучило Юниса больше, чем физическая боль - печаль об остающихся, его старой жене, дочери, да двух малолетних внуках.

- Я ничем не могу помочь тебе, отец.

- Знаю.

- Я могу только избавить тебя от боли.

Он оставил старика в сознании, и Юнис чутко прислушивался к своим ощущениям, не сводил с Андрея глаз.

- Тебе легче, отец?

- Чудно, - вслушиваясь в себя, проговорил старик. - Лота сказывала, ты ее Гойко врачевал и дочку Табора?

- Да, верно.

- Чудно, - снова сказал Юнис. - Не видал я отродясь, чтобы так-то врачевали. Только зря ты...

- Что?

- Силы на меня тратил зря, мне все одно конец, к молодым иди.

- Я им помогу.

- Ну-ну, на много ли тебя хватит? Видал я, лицом-то ты потемнел.

- Это ничего, отдохну.

- Ты ведь не юкки?

- Нет.

- И не наш, - полу утвердительно сказал Юнис.

- Я издалека.

- Плохо у нас теперь. Уйдешь скоро.

- Нет, не скоро. Я успею многим помочь.

Юнис покачал головой.

- Зачем пальцы врачевать, когда голову рубят?

- Из-под топора тоже можно вынуть.

- Кому то по силам? - не дождавши ответа, спросил все же: - Иль сможешь?

- Разве есть выбор?

Юнис смотрел молча, потом сказал:

- Невмоготу одному.

- Почему - одному? А Лиента, лугары? Эти люди? - кивнул он на окно.

- Тогда иди, сынок. Теперь мне спокойно.

- Прощай, отец. Твоя семья - наша забота, даю тебе слово.

На глаза Юниса навернулись слезы, он сжал руку Андрея.

* * *

На улице, перед лачугой старика вокруг Лоты стояли четыре или пять человек. Лота что-то торопливо говорила им. Едва появился Андрей, стало тихо, все лица повернулись к нему.

- Кто эти люди?

- Они... Им помощь твоя нужна, они пришли позвать тебя...

- Ясно.

Он обвел их глазами - мрачные, хмурые, озабоченные лица без тени дружелюбия. Андрей поднял глаза к небу. Сеял мельчайший, как сквозь решето, дождь. Он глубоко вдохнул эту прохладную водяную пыль.

- Идите домой, незачем вам мокнуть. Я приду, Лота приведет.

Голос его канул в пустоту - никто не шелохнулся.

Андрей шел из одной хижины в другую, и они ходили за ним следом, терпеливо ожидая под дождем. Вместо одних появлялись другие, их становилось больше... Андрей с досадой ощущал в себе все нарастающую усталость; чтобы достигнуть нужного результата, требовалось все больше усилий и времени. Он не считал, сколько лиц с печатью болезни и страдания прошло перед ним. Давно стемнело, и надо было возвращаться. Каждый раз Андрей говорил себе, что это последний больной, но говорил только мысленно, потому что язык не поворачивался сказать это долго и терпеливо зябнущим под дождем. И он шел в следующую лачугу. Наконец, выйдя от своего очередного пациента, он не увидел никого, кроме Лоты.