Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка - [75]

Шрифт
Интервал

В 1960-х годах наш факультет стал очень популярным среди студентов, ищущих чего-нибудь «интересного и необычного». Наш курс славянской литературы привлекал около ста пятидесяти человек, а курс по Достоевскому посещали от восьмидесяти до девяноста студентов. Студентов, специализирующихся по русскому языку, становилось все больше, и в конце концов мы смогли создать на нашем факультете аспирантскую программу. У нас было шесть штатных единиц на полное рабочее время и несколько внештатных сотрудников. Организованный нами Русский клуб расширил свою деятельность, теперь там занимались не только наукой — устраиваемые им празднования русской Пасхи стали легендарными, о них писали и в университетских, и в городских газетах. Я оставалась на посту главы факультета девятнадцать лет. У меня было в университете много друзей — и среди профессоров, и среди студентов. Я храню очень теплые воспоминания о тех днях.

Некоторые студенты, конечно, были моими любимчиками, в чем теперь я могу признаться. Катрин Мерфи, которая училась у меня в 1950-х годах, остается и поныне моей близкой подругой. Одной из первых получила университетский диплом по специальности «русский язык» Шер-ли Березески, теперь Гатри. Гери Керн, возможно самый талантливый мой студент, стал известным переводчиком. Маша Суханова-Уилсон, очаровательная и популярная студентка, — теперь жена врача и мать троих детей. Аня Бенсон, очень красивая молодая женщина, поступила к нам в аспирантуру после развода с мужем и потом влюбилась в брата Маши Никиту; она вышла за него замуж и сделала карьеру в издательском деле, найдя применение своим познаниям в русском языке. Адриенн Хонинг-Мер-фи, которую я помню прелестной первокурсницей, теперь успешно работает устным и письменным переводчиком. Многие другие тоже преуспели в жизни, и я благодарна судьбе, которая меня с ними свела.

Бурные события 1960-х годов не обошли нас стороной. Университет имени Джорджа Вашингтона был, как написано в нашей рекламной брошюре, «на расстоянии брошенного камня от Белого дома». Неловкая фраза — скоро в университетские стены полетели настоящие камни. Я удивлялась панике, возникшей среди профессоров: они действительно думали, что началась революция. Помню, как я сказала на одном из заседаний: «Я пережила две революции — русскую и китайскую и могу вас заверить, что то, что вы видите, не революция. Это просто небольшой студенческий бунт».

Мне было очевидно, что за большую часть так называемых «стихийных выступлений » ответственна была маленькая радикальная группа, существовавшая в нашем университете, — «Студенты за демократическое общество». Я легко узнала в них марксистов. Радикальный марксистский философ Герберт Маркузе написал руководство, которое можно было купить даже в местной аптеке. Оно содержало указания, как захватить студенческую газету, занять главные посты в студенческом самоуправлении и как искать союзников среди преподавателей. К несчастью, этим радикальным действиям оказывалось слишком слабое сопротивление. В то время в высшие учебные заведения поступало очень много народу, университет заполонили студенты, слонявшиеся без дела и восстававшие против любого авторитета.

«Вы стоите перед классом и смотрите на нас сверху вниз! — крикнул мне как-то один такой бунтарь. — Мы все равны, между прочим!»

Я ответила: «Если я сяду за стол, вы не сможете меня видеть — я довольно маленького роста. А если мы равны и вы знаете столько же, сколько и я, вам нечего делать в моем классе, мне нечему вас учить!» Я вовсе не была «сентиментальным либералом».

Меня пригласили войти в новую национальную организацию, называвшуюся «Университетские отделения за рациональные альтернативы». Идея ее создания принадлежала Сидни Хуку из Нью-Йоркского университета, хотевшему поддержать университетские администрации в борьбе со студенческими мятежами. Традиционная политика университетов заключалась в том, что университетские территории были закрыты для местной полиции и использование внешней силы допускалось лишь в экстремальных ситуациях. Но таковых бывало много: я помню, как мы пробирались в классы сквозь облака слезоточивого газа, используемого полицией для подавления разбушевавшихся студентов.

Если бы я не видела уже настоящих революций, я могла бы отнестись к этим событиям с большим интересом. Однако последствия меня беспокоили. Уровень образования падал. Университет отказался от обязательных требований по языку и литературе, а за работу теперь вместо оценок, по некоторым предметам, просто писали в журнал «сдал» или «не сдал». Какие-то курсы упростили, а некоторые курсы из обязательных стали факультативными. На факультет антропологии вдруг записалось очень много студентов, гораздо больше обычного, наняли дополнительных преподавателей, но их пришлось уволить через несколько лет, когда «настроение» переменилось. Некоторые профессора, не выдерживавшие давления, покинули университет и стали искать себе применения в других областях.

Открытое использование наркотиков на территории университета приобрело невиданный размах. Однажды мне позвонил студент и попросил разрешения сдать экзамен в другой день, потому что он только что принял ЛСД (галлюциноген) и должен достичь «высшей точки» как раз тогда, когда начнется экзамен. Я сдержала свое возмущение и позвонила декану, который посоветовал мне просто удовлетворить просьбу студента.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.