Перепутья - [87]
— Жемайтийским королем?
— И литовским. Ты польский король, а я должен быть королем жемайтийским и литовским. Этого требуют честь и интересы нашего государства.
— Брат Витаутас, клянусь тебе ранами Христа, что я ничего не имею против твоего коронования. Я уже слышал… Я даже помогу тебе. Ты достоин этого. Литве это необходимо. Я попрошу римского императора, он пришлет тебе корону, только теперь ты не разрушай наше единство и согласись!
— А если твои магнаты не согласятся, чтобы я короновался, если заупрямится епископ, прелаты?
— Если однажды уступишь ты, то в следующий раз придется уступить им.
Витаутас долго молчал, а потом спросил:
— И что же они мне предложат?
— Литву и русские земли без Луцка… до твоей смерти и… верность мне!
Витаутас ничего не ответил.
Толпа у замковых ворот заволновалась еще сильнее. Оба государя придержали своих коней, и, когда приблизилась коляска, Ягайла поехал рядом со своей королевой, а Витаутас — рядом с княгиней. Они молча миновали ворота замка.
Короля Ягайлу с королевой, как недавно князя Витаутаса с княгиней, тоже встречали островецкие бояре хлебом-солью. Священники окропили их святой водой.
Князь Витаутас, увидев, что польские шляхтичи стараются как бы оттереть его в сторону, чтобы все почести достались только одному королю, нарочно пришпорил коня и рядом с Ягайлой въехал в город через замковые ворота. И через город они ехали один — с одной, второй — с другой стороны коляски государынь.
Князь с княгиней, проводив королевскую чету до дворца островецкого воеводы, вернулись в замок.
— Ну как, договорились? — сразу же спросила княгиня.
— Нет, — задумчиво ответил князь.
— В этом нет ничего плохого: кто быстро договаривается, тот потом быстро ссорится… А вообще-то помирились?
— Это несложно, но что же будет дальше? — ответил все еще чем-то озабоченный князь.
— Обо всем говорили?
— Говорили.
— Не согласен?
— Он-то вроде согласен, но его магнаты не согласны.
— О господи, магнаты королем командуют! — удивилась княгиня и спросила: — Насчет чего его магнаты не согласны?
— Насчет Луцка.
— Тогда и ты не соглашайся! Без Луцка не соглашайся!..
— Они потребуют от меня и тебя клятвы в верности польской короне.
— Без Луцка — никогда! — вспыхнула княгиня.
Витаутас улыбнулся в спросил:
— А с Луцком?
— С Луцком — да.
— А если только до моей и твоей смерти? — снова улыбнулся князь.
— С Луцком — пусть: поживем — увидим… А потом, когда наденешь на голову корону, когда станешь королем всех земель, а также Луцка с Волынской и Подольской землями… И с краями Нарева и Буга… А кто из его магнатов против?
— Не знаю. Я только с королем разговаривал. Завтра узнаем… А вы о чем разговаривали с королевой?
— Мы обо всем понемногу. Королева похвалила мои янтарные бусы, восхищалась вышивкой… И я похвалила ее платье, сказала, что очень хотела познакомиться с ней…
— А она что?
— Она тоже уверяла, что очень хотела познакомиться со мной. Интересовалась твоим здоровьем.
— А насчет дел не намекала?
— Она мне ничего, и я ей ничего.
— Она тоже поедет в Вильнюс?
— Я не спрашивала, а она ничего не говорила… Она вроде бы хорошая и приятная такая, но уж ее боярыни! Спесивые, с огромными перстнями, золотыми цепочками. Одна, когда я выходила из коляски, и говорит другой, чтобы я слышала: ей, говорит, только корону на голову… Дура! А завидует, видно… Они все ненавидят меня за то, что я не королевских и не княжеских кровей. А кто из магнатов сопровождает короля? — живо спросила княгиня Витаутаса.
— Всех не знаю, видел только краковского епископа Выша, князя Земовита, краковского каштеляна Яська Топора из Тенчина, Спытку из Мельштейна, Миколая Мальджика, Сепинского и еще нескольких, знакомых мне по первому моему приезду в Краков. Спытко из Мельштейна — очень способный и справедливый боярин. Он был преданным мне человеком. Мальджик и Сепинский — тоже надежные бояре. Знаю, они не пойдут против меня. Мне неизвестно, как король, но магнаты их не любят. И они с ними не ладят.
— Маленькие вороны тоже меж собой воронов не терпят. А ты не обращай на них внимания… Князь, Спытко из Мельштейна — это краковский воевода. В его ведении находятся заключенные в островецкий замок боярыня Книстаутене с дочерью. Их держат как заложниц крестоносцев. Князь, немедленно посылай боярина Юргиса к Спытке, чтобы он освободил свою возлюбленную и ее мать. Боярин Юргис сам объяснит Спытке, что они не немки, а твои боярыни.
Князь хлопнул в ладоши и приказал вошедшему придворному позвать боярина Греже.
— Боярин Греже, вот тебе мое кольцо: отправляйся к краковскому воеводе, Спытке из Мельштейна, и передай, чтобы он немедленно освободил из островецкого замка моих боярынь, Книстаутене с дочерью, — приказал князь вошедшему Греже и подал ему кольцо.
— Князь, прикажи мне, чтобы я сам освободил их из застенка.
— Боярин Юргис, я тоже приказываю тебе первым поздравить боярыню с дочерью и попросить их прибыть из замка прямо ко мне, — велела ему и княгиня.
— И еще, боярин, — остановил Греже князь, — пользуясь случаем, передай краковскому воеводе, что я еще сегодня хотел бы увидеться с ним.
Греже поклонился и, придерживая рукой меч, вышел.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
В книге «Мост через Жальпе» литовского советского писателя Ю. Апутиса (1936) публикуются написанные в разное время новеллы и повести. Их основная идея — пробудить в человеке беспокойство, жажду по более гармоничной жизни, показать красоту и значимость с первого взгляда кратких и кажущихся незначительными мгновений. Во многих произведениях реальность переплетается с аллегорией, метафорой, символикой.
Действие романа происходит в Аукштайтии, в деревне Ужпялькяй. Атмосфера первых послевоенных лет воссоздана автором в ее реальной противоречивости, в переплетении социальных, духовых, классовых конфликтов.
В публикуемых повестях классика литовской литературы Вайжгантаса [Юозаса Тумаса] (1869—1933) перед читателем предстает литовская деревня времен крепостничества и в пореформенную эпоху. Творческое начало, трудолюбие, обостренное чувство вины и ответственности за свои поступки — то, что автор называет литовским национальным характером, — нашли в повестях яркое художественное воплощение. Писатель призывает человека к тому, чтобы достойно прожить свою жизнь, постоянно направлять ее в русло духовности. Своеобразный этнографический колорит, философское видение прошлого и осознание его непреходящего значения для потомков, четкие нравственные критерии — все это вызывает интерес к творчеству Вайжгантаса и в наши дни.