Перенос - [34]

— Дорогие мои Ваня, Машенька, Эдик. Я поздравляю вас с Новым годом. Простите, что меня нет с вами. Но в моих мыслях я с вами, я желаю вам счастья, тепла, спокойствия. Пусть у вас всё будет хорошо. У меня тоже всё хорошо. Не волнуйтесь обо мне. Машенька, прости меня за всё, что я сделала не так. Я тебя очень люблю. Я всегда думаю о тебе. Всего вам хорошего, целую вас.

Кажется, это послание очень похоже на открытку Алисы.

Лиза счастлива. У неё зимние каникулы, и она не отходит от меня ни на шаг, всюду бегает за мной хвостиком. Нет смысла отрицать: я люблю её, я не в силах с ней расстаться.

В рождественскую ночь валит такой густой снег, что не видно ничего вокруг дома. Лиза давно спит, а мы с Вадимом сидим в гостиной. Мигают цветные лампочки на ёлке, в доме тихо.

— Спасибо вам за эти праздники, — говорит Вадим.

На его голове — цветные отблески елочной гирлянды.

— По-моему, «вы» звучит как-то глупо, — говорю я. — Мы уже столько времени живём под одной крышей, а всё ещё выкаем друг другу.

Вадим улыбается.

— Что же вы предлагаете?

— Давайте перейдём на «ты».

— Вот так сразу и перейдём?

— Ну, давайте выпьем на брудершафт. После этого ритуала уж точно переходят на «ты».

Вадим приносит два бокала охлаждённого шампанского. Я встаю, беру один, и мы, соединив кольцом руки, пьём на брудершафт.

— Ну вот, теперь можно говорить друг другу «ты».

— Ещё нет, — улыбается Вадим. — Теперь надо поцеловаться. Только после этого будет можно.

Его губы тянутся ко мне. Сначала — тёплое осторожное прикосновение, как бы примеряясь, а потом — мокрая, щекотная и чуть шершавая ласка: поцелуй вдовца.

— Вот теперь можно на «ты». Ты останешься с нами, Натэлла? Ты нужна Лизке.

— А тебе?

Его губы снова приближаются.

— И мне тоже.

8

В клубе «Атлантида» аншлаг: сегодня выступает Йоко с новым номером. Она в ковбойской шляпе, и на ней грязно-кофейный облегающий костюм с бахромой, едва прикрывающий её стройное и гибкое, как лиана, тело. Она соблазнительно вращает лассо то вокруг себя, то над головой, то стоя посередине петли. Сверкают стразы, пляшет бахрома, а чёрный шёлк её волос живёт какой-то своей жизнью: то струится водопадом вниз, то взлетает выше плеч, то метёт кончиками подиум.

Я сажусь к бару и заказываю стакан пива. Я не могу оторвать взгляда от извивающейся на подиуме фигуры Йоко. Она дразнит разгорячённых зрителей своим задом, обтянутым чёрными кожаными трусиками с заклёпками, слышится возбуждённый мужской рык, и мне становится немного страшно за неё: что если эта исходящая похотью толпа бросится на неё? Но нет, ничего такого не происходит — все только завороженно глазеют и пускают слюни.

Номер завершается эффектно и неожиданно: петля лассо взвивается над головами зрителей, и один счастливчик оказывается заарканенным. Ему выпадает особая честь: ему дозволено дотронуться до Йоко. Я спрашиваю у бармена:

— А как пройти к менеджеру клуба?

Я на всякий случай справляюсь, как менеджер выглядит — во избежание путаницы, и мне дают его особую примету: он лысый. А ещё я узнаю его имя: Феликс.

Кабинет менеджера находится на втором этаже. Дверь прикрыта неплотно, и слышны мужские голоса и смех: рассказывается сальный анекдот. Я осторожно приоткрываю дверь пошире и заглядываю.

То, что я там вижу, называется «найди Феликса»: в сумрачно освещённом, с тёмными стенами и полном табачного дыма кабинете собралось трое лысых. Они расположились вокруг невысокого стеклянного столика, на котором красуется початая бутылка виски с хороводом стаканов, блюдце с тонко нарезанным лимоном, пепельница, полная окурков, и нарезка ветчины. Двое, в костюмах, развалились на светло-бежевом диванчике, а третий, в облегающей футболке защитного цвета и белых джинсах, сидит в кресле, закинув ногу на ногу — его щиколотка лежит на колене, и виден сапог из змеиной кожи с цепочкой вокруг пятки. Все трое не обременены шевелюрой: у двоих на диванчике черепа покрыты двухмиллиметровой щетиной, а у типа в сапогах из змеиной кожи голова гладко выбритая, голубоватая. Ещё на его лице красуются узкие прямоугольные очки и маленькая тёмная бородка, а его верхняя губа бритая. В глубине кабинета стоит стол с кожаным креслом и компьютером, но за ним никто не сидит. Кто же Феликс? Они все лысые! Приглядевшись, я замечаю, что двое на диванчике — близнецы, они и ржут одинаковыми голосами. Мне почему-то кажется, что Феликс одним из них быть не может, и я, глядя на субъекта с бородкой и в очках, говорю:

— Извините, что прерываю ваше приятное общение… Мне бы поговорить с Феликсом.

Тип с бородкой весьма развязно отзывается, улыбаясь и щурясь за стёклами очков:

— Да-да? Чем могу быть полезен?

Значит, я правильно угадала: из троих лысых Феликсом является именно он. Я скромно вхожу, как могу, изображаю обаятельную улыбку.

— Здравствуйте. Меня зовут Натэлла. Я вот по какому делу…

— Ах, так вы по делу! Какая жалость! — восклицает Феликс, не дослушав меня. — А я думал, вы к нам просто — на огонёк… Вы бы очень украсили нашу компанию. Привнесли бы, так сказать, струю прекрасного.

Сомневаясь, стоит ли сейчас говорить с ним о деле, — на столе бутылка виски — я всё же ненавязчиво гну свою тему: