Комната Марла ни звуком не отозвалась на мой настойчивый стук. Было уже время завтрака, коридоры были пусты. Я пнула напоследок дверь и направилась в столовую. Я не совсем представляла себе, как буду передавать это дурацкое письмо при Ольсе и всех прочих представителях клана Эресундов.
Я открыла дверь и вышла на балкон. Против моих ожиданий завтракать еще не начинали, в комнате почти никого не было, только Ольга и Гельда шептались о чем-то в конце стола, да возле лестницы стояли Ольса и Марл. Все четверо были уже в трауре, хотя Лейла и не считалась официально членом семьи.
В черном Ольса выглядела как-то странно. Непривычно. На ней было платье из черного бархата, самого простого покроя, с прямой юбкой и с рукавами до локтя. Честно говоря, черное ей невероятно шло, Ольса от природы была бледна, и белоснежная ее кожа словно светилась на фоне черного бархата. Марл был выше ее, правда, не намного. Это был парень двадцати двух лет, широкоплечий и узкобедрый, с гибкой стройной фигурой, со смазливым лицом. Льняные вьющиеся волосы распадались на две стороны округлого лица с загорелыми щеками, небольшим носом и голубыми глазами. Далеко не урод, но, по мне, это была какая-то кукольная красота — как целлулоидный пупс. Пухлые губы, ясные голубые глаза, льняная челка. Мечта любой девчонки, но только пока ей не исполниться тринадцать. Потом мы все начинаем мечтать о более качественных экземплярах.
Я и видела-то его до этого раза два, не больше, но зато успела выслушать о нем немало сплетен, и уже составила о нем свое — не слишком лестное — мнение. Хотя, может, я была несправедлива.
Ведь я принадлежала к иному миру, так непохожему на этот, где правят женщины. Стереотипы мужского мира так же владели мной, как и любым южанином-мужчиной, хоть мне и неприятно было признавать это.
Да и выросла я в таких вольных условиях, что проблема Марла, вынужденного подчиняться своей сестре, казалась мне довольно глупой. Мне-то всегда казалось, что подчиняются другим только те люди, которым не хватает сил самим определять свою жизнь.
Понимание — такая непростая вещь, иной раз мне кажется, что проще долететь до звезд, чем людям разного воспитания понять друг друга. Н-да…
Я замелила шаг и остановилась у верхних ступеней. Они не обращали на меня внимания.
— Она прекрасная, благородная девушка, — говорила Ольса, зло щуря глаза, — А ты поступаешь с ней, как последний подонок, морочишь ей голову, а потом бежишь к своей шлюхе. Я требую, — говорила она все громче, звенящим голосом, — слышишь, я требую, чтобы ты прекратил это раз и навсегда.
— Да плевать мне на твои требования! — крикнул Марл ей в лицо (Ольга и Гельда оглянулись и на миг затихли, но тут же шушуканье их возобновилось), — А шлюха — это твоя Мила. Она вешается и на меня, и на Рида из Орла, и на лорда Габра.
— Я не намерена это выслушивать, — пробормотала Ольса.
Ольса взлетела по лестнице в единый миг. Даже не взглянув мне в лицо, она обошла меня и вышла, громко хлопнув дверью. В наступившей тишине слышен стал приглушенный шепот Гельды:
— Нет, теперь я, теперь я!
Марл постоял на одном месте, засунув руки в карманы брюк и угрюмо оглядываясь вокруг. Потом повернулся к столу, за которым толкались и тихо смеялись его младшие сестренки. Я стала спускаться, прыгая через две ступеньки.
— Эй, Марл!
Он оглянулся. Расстроенное и обозленное его лицо изменилось (о, великая школа светской жизни, ты любого способна воспитать!), приняло обычное спокойное выражение, пухлые губы небольшого рта сложились в вежливую улыбку. И протягивая ему конверт, я подумала: и что, интересно, Озрика нашла в нем? Он, конечно, ничего, но она выглядит в тысячу раз благороднее этого красавца.
Марл молча взял конверт, надорвал его. Оттуда выпала небольшая розоватая карточка, на которой было написано несколько слов — четким аккуратным подчерком с наклоном влево.
— Откуда это у вас?
— Одна девушка…
— Озрика? Где она?! — крикнул Марл.
— Она ушла.
Марл уже не слушал меня. Засовывая конверт за пазуху, он бросился наверх по лестнице.
— Не стоит благодарности, — пробормотала я ему вслед.
В этот момент и верхние, и нижние двери отворились, наверху, на балконе, заговорили, и послышался топот множества ног. Снизу слуги внесли подносы и стопки тарелок.
Глава 6 О любви (продолжение)
И Марл, и Ольса отсутствовали за завтраком, видимо, решали свои личные проблемы. Из Воронов не было никого; уж какие проблемы решали они, я не знаю, но это интересовало меня гораздо больше, чем внутрисемейные разборки Эресундов. За столом вместо Ольсы председательствовала ее бабка, излучавшая царственное недовольство по поводу пустых мест за столом, и под ее ледяным взглядом не только близнецы, но и все остальные вели себя тихо, молчали и прилежно ели.
После завтрака я направилась в покои Воронов. Толкнула приоткрытую дверь. В сероватом холодном свете комната казалась совершенно безжизненной, роскошно серебристо-золотая мебель выглядела как набор случайных вещей. Бывают такие дни зимой, когда все вокруг становится слишком холодным и тусклым.
В комнате никого не было. Я обошла диван и открыла дверь в спальню. Там тоже было пусто. Никого не было и в других спальнях. Открывая и закрывая двери, в конце концов, я отыскала дверь в ванную.
