Перемещенцы - [128]

— Вернешься, если будет заперто, посидишь с той стороны, а когда за тобой придут, проскользнешь вовнутрь.

— А как мне вновь видимым стать?

— Ай, просто! Стукнешься обо что-нибудь посильнее, или подпрыгнешь повыше. От резкого движения невидимость слетит.

Ашга беспечно махнул рукой с кувшином. Вино выплеснулось на белоснежную скатерть, но ткань осталась чистой. Иллюзия. Именно в этот момент они и услышали скрежетание ключа в замке. Элл действовал моментально: он выхватил у подкидыша из рук кружку, недоеденный кусок булки, покидал все в корзину и легким взмахом руки отправил корзину обратно на кухню. Кейко во все глаза смотрел на то место, где только что стояла корзинка. Иллюзия пропала моментально, и приятели оказались в кромешной тьме, впрочем, недолго, едва ашга успел навести на Кейко палец и что-то прошептать, как дверь распахнулась, луч неровного света разделил помещение на две темные части и чей-то зычный голос прокричал:

— Нелюдь! На выход!

Элл гордо вздернул голову и вальяжной походкой вышел из камеры, дверь с грохотом захлопнулась. В коридоре ашга ждал милорд Сотеки в сопровождении двух воинов.

— Следуй за мной, крылатый карлик. Тебя желает видеть милорд Артуари.

— Я ашга, а не крылатый карлик. Мои предки достигли высот в искусстве, когда твои еще не знали что такое огонь и передвигались на четырех конечностях, белобрысый, — высокомерно заявил Элл, гордо проходя мимо Сотеки, рядом с которым он казался лилипутом.

«Какой он смелый!» — подумал Кейко, неслышно ступая следом: «Я бы ни за что не смог так разговаривать с Сотеки.»

— Я — рэквау, чужой для этого мира, и мои предки тоже принадлежат древнейшей расе. Поэтому будем относиться друг к другу с уважением, достойным их потомков. Мне жаль, что ты попал в рабство, мне жаль, что мой брат решил принести тебя в жертву, мне жаль, что на тебе наручники, сковывающие твою силу, и мне жаль, что ты не смог в бою защитить свою честь. Этого будет достаточно, чтобы ты заткнулся и прекратил меня оскорблять? — Сотеки едва сдерживал бешенство.

Элл на секунду задумался.

— Мое имя Живэртуа-Лепре-Эллодаин Великолепный и я с великодушием моей расы прощаю тебя, смертный, — милостиво сообщил он. — Но только тебя, белокосый! Кстати, что означает твоя прическа?

— Ничего хорошего для моих врагов, ашга. Поэтому постарайся не попадать в их число.

— Ах, какие мы грозные.

Сотеки закатил глаза, но, решив не портить себе нервы, промолчал. Последние несколько часов его не покидали дурные предчувствия, и воин пытался понять их причину. Он внимательно всмотрелся в карлика, идущего впереди, и понял, что не он причина беспокойства. Тогда что же? Сотеки провел Эллодаина Великолепного, (вот уж правду говорят, чем меньше существо, тем выше у него самомнение!) в лабораторию и, передав в руки брату, отправился проверить посты на стенах замка. Невидимый Кейко увязался за ним, однако, у поворота к покоям милордов сменил направление и отправился воплощать в жизнь коварную месть, про себя похихикивая и радуясь предстоящей каверзе. Хмель еще не выветрился из бесшабашной головки, но, так как подкидыш впервые испытывал это чувство, он решил, что это его собственные ощущения и желания, а не навеянные выпитым вином и разговорами с ашга.

Артуари собственной кровью сосредоточенно чертил на груди распятого на жертвенном столе Эллодаина символы. Ашга при этом крутился и хихикал.

— Щекотно же, дылда!

Рэквау проигнорировал и эти слова, как игнорировал до этого поток ругани, безостановочно льющийся изо рта нелюди. Он был спокоен и сосредоточен. Закончив, мужчина оценивающе окинул взглядом свою работу, кое-что подправил и, оставшись доволен результатом, отошел к октаграмме.

— Ну, кто так шаманит? Хотелось бы мне глянуть на твоего учителя! Ты даже не озаботился заготовить веревочку с узелками-заклинаниями. А если из-за пересечения различных узлов силы твое шаманство станет нестабильным, что ты будешь тогда делать, неуч? И что это за крючки ты нарисовал на моем безукоризненно-красивом теле? Никакой симметрии! Ты что собираешься делать? Вызывать демона? Чтоб он исполнил твое желание? Так давай я исполню. Сразу же видно по твоей роже, что желания у тебя самые низменные. Небось, девицу хочешь, непорочную, белокурую и белолицую да каменьев драгоценных горшок. Девицу не обещаю, а вот где клад зарыт — сказать могу, если отпустишь на свободу меня и моего друга! Что скажешь, зубастик?

Артуари снял с пальцев перстни, сложил их на серебреном блюде, молча смешал в колбе пахнущую серой настойку с каплей крови ашга, взятой под дикие крики и проклятия из разреза на пальце пленника. А Элл тем временем не успокаивался.

— Ты не смотри, что я такой маленький, на самом деле на четверть я дракон, просто в детстве болел много. Я знаю, где спрятаны сокровища!

Поняв, что подкупить принца ему не удастся, малыш сменил тактику.

— А ты знаешь, хвостатик, что смертное проклятие ашга способно найти свою жертву даже в другом мире? Не боишься? Видно, не боится. Эх, я так молод! Я еще ни разу не почковался! У меня даже девушки не было, ты только никому не говори. А как расстроится мамочка, про бабулю я вообще молчу, та, пожалуй, меня и с Темной стороны достанет за то, что я дело засыпал. — Тут он о чем-то вспомнил, потому что тихое бормотание сменилось громким воплем. — Эй, а вампир у тебя есть поблизости?