Переменные ветра - [102]

— Это Кащей! — только и успела крикнуть мальчишкам, как их отбросил в сторону ледяной вихрь, и не давал приблизиться, очертив границу вокруг Кащея и Катерины. Подлетевшие Бурый Волк, Сивка и Жар-Птица, тоже никак не могли прорваться через тугие ледяные вихри.

— Ну, что же. Ты как всегда оправдала мои надежды. Твои действия так легко предугадать. Действительно, как же не кинуться к раненному? Глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что сумела взять надо мной верх? Да, я не собираюсь тебя убивать. Но вот сделать так, чтобы ты проспала год, я могу! Помнишь сонный дым? Я не весь его обратил в снег, часть оставил, сгустил и заморозил! Теперь, как только он тебя достигнет, я избавлюсь от тебя на год! И никто тебя не сможет спасти от этого! Потому что разбудить от такого сна, может только тот, кого ты любишь, а он в Черной горе!!! Я так удачно посоветовал его дуре-женушке его туда отправить! Образ мудрого старца мне идёт! И вот теперь Ратко в Чёрной горе, и его-то оттуда точно никто не достанет! Я было пытался понять, сомневался, кого из сопляков ты выбрала, но сообразил, что ты по-прежнему любишь этого глупого мелкого князька! Недаром ты рыдала всю дорогу от его сестрицы, и недаром тот сговоренный тебе дурень вопил в роще о том, что ты князя спасать кинешься! Думала, я не пойму? — Кащей оглядел себя, хмыкнул и его облик изменился, исчезла стрела, кровь, изменилось лицо. — Не желаю тебе приятных снов! Пусть тебе весь год снятся кошмары, сказочница! — он рассмеялся, и швырнул в Катерину прозрачную льдинку. А дальше, словно в замедленной съемке, льдинка на подлёте к ней растаяла, вырвалось плотное белесое облачко, которое обволокло Катерину, засеребрилось, и истаяло. Ещё секунду она оставалась на ногах, а потом ахнула и медленно опустилась на снег. Кащей довольно оглядел спутников сказочницы.

— Всё поняли? Ратко заперт в пещере, и он вам сказочницу точно не разбудит! И теперь казнитесь, что не пустили её его спасать! Хотя, если бы пустили, тоже бы казнились! Она бы просто вместе с ним там пропала! А ты, Волк, знай, что ты легко бы её разбудил, она тебя и правда любит, хоть понять не могу за что, но беда-то в том, что тот, кто её может разбудить, должен быть настоящим человеком! — Кащей расхохотался. — Люблю беспроигрышные решения. И, заметьте, она жива! Я её не убил! — он довольно осмотрел лежащую на снегу Катерину, махнул плащом и ветер перенёс его на белого коня, который беззвучно вышел из вихря. — Наслаждайтесь общением с вашей сказочницей! — издевка Кащея, кажется, застыла в воздухе, и даже, когда он удалился так, что его и видно не было, звучала в ушах.

В Дубе царило уныние. Катерину Волк перенёс на кровать в её комнате, и устало опустился на пол рядом уже в своём обычном облике.

— Отстань, — отмахивался он на каждую попытку Баюна его оттуда вызвать. Тогда упорный Кот и сам туда перебрался, и Жаруся порхнула и устроилась на спинке стула. Степан сидел на лавке, закрыв лицо руками. На неподвижную Катерину он смотреть просто не мог!

— Я только одно не понял. А почему Кащей так уверен, что Катьке кто-то запретил за Ратко ехать? — наконец спросил Кир. — И, если уж на то пошло, то, с чего он взял, что она его ещё любит? Она же сама решила, что не поедет… И вообще, а может, Степану попробовать?

— Иди ты сам знаешь куда! — невнятно отозвался Степан. — Ты что, не слышал? Это не я её любить должен, а она меня, чтобы сработало! Это бы с Волком точно сработало бы, но Волк не человек!

— Погоди-погоди! Кир! А ты умница! — Жаруся внимательно глянула на Кира. — Если с Волком это невозможно, потому что он не человек, то со Степаном может и сработать!

— Вы издеваетесь? — Степан поднял глаза и стало понятно, что его уже трясёт от ярости. — Она меня не любит!

— Дурень! Любит как раз. Может, и не как своего парня, но как друга, да! Ты вспомни, когда тебя русалки топили, что она тебе говорила?! — Баюн вдруг воспрял. — Волка-то она любит как брата! А гад этот ледовый сказал, что Волк бы мог её разбудить, если бы человеком! Так ведь и Кир может!

— Точно! Я смогу! Если ты сам труса празднуешь! Она меня сама братом признала, когда от ягишны спасала. И что я её друг, так у меня никаких сомнений нет! — Кир сердито смотрел на побратима.

Степан вдруг сообразил, что да, это вполне возможно! Пусть он пока только друг, но сказать, что Катька к нему безразлична — это полная глупость! И да, говорила она тогда, когда его русалки чуть не сгубили, что он должен привыкать, что его любят! Ну и что, что не так, как он сам?

— Пойми, Кащей в любви не разбирается совершенно. Это то, что ему недоступно в принципе. Он не понимает, что она бывает очень разная. Его это очень интересует, он как учёный у вас в мире… Анализирует. Препарирует, разбирает слова, поступки, но понять всё равно не в состоянии! — тихо сказал Баюн. — Возможно, что именно у тебя и получится. А нет… Тогда мы просто подождём год.

Степан представил год в Лукоморье и без Катерины… Нет, с ней, но со спящей, как спящая царевна! Он поднял голову и сообразил, что все смотрят на него, неловко встал, подошел к Катьке. И отступил.