Вот только не сложилось тогда, не сложилось и в этой истории. Как я уже упоминал ранее, командование РККА держало за Пензой и за Волгой несколько армий - танковых и общевойсковых - как раз на случай прорыва немцами основной обороны (в РИ так было на Курской дуге). И в середине августа сорок третьего настала пора вводить их в бой.
Но делали это постепенно, с оглядкой на малейшую реакцию немцев - слишком часто ране обжигались на поспешных действиях. После того как немецкие танки пробили оборону РККА между Тамбовом и Пензой, ее попытались подпереть 5м гвардейским танковым корпусом под командованием Алексея Григорьевича Кравченко, но его пехоте пришлось идти пешком - не хватало техники. Поэтому выйти на позиции успели только танки да немного артиллерии. Что самое плохое - командование приказало корпусу не встать в оборону, а наступать, причем без пехоты - своя не подошла, а оборонявшаяся в десяти километрах южнее была уже разгромлена. Как потом вспоминал сам Кравченко - "ко мне прибыл с полномочиями от командующего 6 гв. А. полковник Никифоров, который угрожал применением оружия, если корпус не пойдет в контратаку. Это распоряжение было мною выполнено". Танки послали на убой - за следующие три часа танковый корпус потерял более пятидесяти танков - немцы временно встали в оборону и расстреляли наши наступающие Т-34-76, Т-43-85 и Т-70 своими Тиграми, Пантерами, Фердинандами и Штугами с дистанций полтора-два километра, разве что сорок третьи со своей броней до ста миллиметров, пусть и однослойной, немного потрепыхались, но все-равно были сожжены кумулятивами и подкалиберными с дистанций в триста-пятьсот метров - немцы устроили огневой мешок, куда и угодили наши танки без предварительной разведки. И это еще не все - пока часть немецких танков и самоходок занималась отстрелом советских танков, две боевые группы выполнили маневр и окружили советских танкистов, которые ночью и на следующий день мелкими группами выбирались к своим через промежутки в отсутствующем фронте. Общие потери корпуса составили 130 танков из 160. (в РИ такое было 5-6 июля 1943 на южном фасе Курской дуги). Вот из-за такого "эффективного менеджмента" многие командиры и бойцы РККА, оказавшись в наших рядах, не горели желанием возвращаться обратно. Справедливости ради отмечу, что, например, Катуков уговорил Сталина отменить приказ на наступление, хотя в том случае как раз можно было бы хорошо ударить немцам во фланг. Не угадаешь. А на следующий день такой удар был бы самоубийственным, но там уже немцы поперли вперед и корпус Катукова остановил немецкое наступление на Саратов - уже наши танкисты, окопавшись и из засад, расстреливали прущие вперед немецкие танки. Но то - Катуков, личность известная. Алексею Кравченко такое поведение было "не по чину", в результате его танковый корпус превратился в пехотную дивизию с тремя десятками танков.
В РККА еще недостаточно отсеялись "паркетные" командиры, для которых подчиненные были всего лишь статистикой - именно в таких частях и было больше всего недовольных - никому не хочется быть "статистикой". У нас, конечно, тоже не все было гладко, но большинство наших командиров либо выросло из рядовых, либо показало себя с лучшей стороны, а те немногие "паркетчики", что доставались нам либо в первые месяцы, либо по обмену военнопленными - они или не подпускались к боевым действиям, занимаясь тыловым обеспечением, да и то не всегда на самых высоких должностях, либо возвращались в РККА. Так что случаев битья морд вышестоящим командирам у нас было немного, и лишь в трех инцидентах бившие своего начальника оказывались неправы и были разжалованы и направлены в штафбат, в остальных же двадцати трех "ударники" получили лишь дисциплинарные взыскания в виде выговора - все-таки не дело бить командиров, пусть они и накосячили - они же тоже учатся. Ну и единственный случай стрельбы, конечно же, повлек для стрелявшего штрафбат - тут уж без разговоров, несмотря на все его заслуги. Правда, через три положенных месяца он снова вернулся на командирскую должность - раньше не получалось, как он ни старался лезть в самое пекло, так и прошел без царапинки, поэтому вернуться раньше по ранению не получилось. Впрочем, "подранок" после излечения тоже пошел в штрафбат за свои "решения", повлекшие единовременную гибель двадцати семи наших бойцов - но сейчас он уже перешел в обычную часть по ранению, на должность комода - рядовым его ставить, пожалуй что, излишний расход обученных кадров, но и на высшие должности ему тоже пока нельзя - еще захочет себя снова "показать", реабилитироваться, впрочем, и в роте за ним присматривали - и ротный, и взводный - уж слишком из него прет излишнее геройство за чужой счет - тут неровен час и свои пристрелят, чтобы не подставил.
РККА же начинала наступать. Неспешно и неотвратимо, как просыпающийся медведь. Конечно, наступления были и в сорок первом, и в сорок втором, да и зимой-весной сорок третьего также не сидели на месте, но именно к лету сорок третьего наконец-то были накоплены знания, опыт, силы, которые позволяли рассчитывать на успех крупных наступательных операций. Но шли к этому довольно долго.
