Перелом. Часть 1 - [54]

К тому же мы снова смогли использовать штурмовики — новые ЗРК всерьез напугали фрицев, так что они на два дня прекратили всяческие полеты. Но, надо заметить, сейчас они оправились гораздо быстрее, чем в сорок втором — тогда полеты прекратились почти на месяц. Но и за эти два дня штурмовики сумели подбить около сорока танков и сжечь более двухсот грузовых машин, а, самое главное, наконец-то поймали батарею САУ с гаубицами сто пятьдесят миллиметров. А то она уж очень нам досаждала — высокая подвижность позволяла ей быстро смотаться после стрельб с засвеченной позиции, так что высотники теряли ее раз за разом в густых лесах, а даже когда и застукивали за стрельбой, не всегда удавалось ее даже подавить — видимо, броня у САУ была достаточно толстая, чтобы выдержать близкие разрывы десятикилограммовых управляемых бомб, а добиться прямого попадания было не так то просто — несмотря на новые гироскопы, которые держали бомбу более цепко, отклонения составляли до пяти метров, и на таком расстоянии осколки уже не могли пробить броню. Это для открыто стоящих орудий нормально, а для окопанных, а уж тем более забронированных… Но в этот раз высотники так и не успели разобраться с этой батареей, раньше до нее добрались штурмовики, но на будущее высотникам пришлось таскать с собой по паре соток, чтобы даже если и не попасть, так хотя бы более мощными осколками повредить ходовую, а может и пробить броню — это новое оружие нам еще не попадалось, поэтому о его характеристиках мы ничего кроме калибра пока не знали.

Но дальше на восток мы продвинуться не смогли — немцы подтянули две пехотные дивизии, которые встали в оборону. Зато и мы не пустили немцев севернее, остановив их на берегах Западной Жиздры и прикрыв Сухиничи и Козельск. Находившийся в тридцати километрах юго-восточнее Белева защищала уже Красная Армия при поддержке нашей штурмовой авиации и небольших ударов по коммуникациям немцев.

Глава 12

Так что к десятому августа нам удалось закрепить свой коридор от Людиново до Брянска, по которому мы начали накачивать войсками район вокруг Брянска. К северу от шоссе Брянск-Гомель, идущего на запад, было такое же рыхлое образование из наших и немецких частей вперемешку — немцы, прорвавшиеся через нашу оборону на фронте в двести километров, ломились на север, на соединение со своей Дятьковской группировкой, а мы всячески этому мешали — засады, обстрелы, оборона на удобных рубежах — все это замедляло продвижение немецких дивизий а, главное, выбивало их технику. Правда, местность, особенно по центру прорыва, была более открытой, лесов меньше, поэтому нам чаще приходилось пускать в бой тяжелую бронетехнику с дальнобойными пушками. Но ситуация сложилась вообще парадоксальная — на наши почти две тысячи установленных на танки и САУ противотанковых стволов — а это почти три танковые армии, наступало чуть более пятисот единиц бронетехники фрицев, причем начиная еще от двоек. И это если считать только нашу технику с противоснарядной броней. А ведь еще было и под тысячу БМП, которые тоже могли подбивать танки, правда, из засад или окопанных позиций. Но и немцев все прибывало. В начале наступления мы вообще насчитали у них не более двухсот единиц бронетехники, и только появление все новых и новых частей постепенно раскрывал нам масштаб немецкого наступления. Но бояться было уже поздно, оставалось только продолжать бить немцев, тем более что они, похоже, также не знали, сколько у нас бронетехники и войск — пленные все чаще упоминали про наши "неисчислимые орды". Ага, мы такие — на каждый орднунг отвечаем дружной ордой.

И такое хорошее соотношение позволяло нам довольно плотно прикрыть все танкодоступные направления и устраивать огневые мешки, когда немецкая рота или даже батальон, находящиеся на марше или в атаке с открытыми флангами, попадают в перекрестный огонь и там и погибают. Главное — не спугнуть раньше времени. Поэтому стенки мешка сдвигались не сразу с началом атаки, а немного погодя, когда немцы уже конкретно увязнут на поле боя в попытках приблизиться к нашим окопам. И на это еще накладывалось то, что авиационная поддержка у фрицев ослабла. Как раньше они оттеснили наши аэродромы от линии опорников и УРов, так и теперь эти оставшиеся недодавленными опорники и УРы не позволяли им приблизить аэродромы к наступающим войскам — плечо полета увеличилось до двухсот километров.

Так что немцы, неся большие потери, продолжали отдавливать нашу теперь уже мобильную оборону на север — мы по-прежнему не рисковали вступать с ними в тяжелые бои на неподготовленных позициях. Но, отходя посередине на север, мы начали сдавливать этот огромный мешок с юга, постепенно затягивая его горловину. Еще пятого августа с востока от Брянска и с запада от Гомеля мы пошли пехотными соединениями при поддержке танков вдоль этого шоссе и стали вытеснять фрицев из его окрестностей, попутно деблокируя окруженные УРы и опорники. Шестьдесят километров от Брянска до Почепа на запад и сороковник — от Новозыбкова до Унечи на восток мы прошли сравнительно легко — немцы выставили тут только заслоны из ротных или батальонных опорных пунктов, и мы неплохо на них потренировались. Причем основной ударной силой стали штурмовики. Они группами по пятнадцать-двадцать самолетов зависали над опорником, поливая всякое движение на земле из автоматических пушек и засыпая немцев реактивными снарядами. Отработав пятнадцать минут над целью, группа улетала на аэродром, а ей на смену приходила другая. И так по пять-семь налетов — на некоторые опорники мы выделяли до сотни штурмовиков и до двух сотен самолето-вылетов. А по земле тем временем вперед шли танки, за ними — пехота на БМП, и всех их поддерживали еще и две цепи САУ, двигавшихся перекатами на расстоянии двести-триста метров — немцам и так-то было не до САУ, поэтому те и могли в относительно спокойной обстановке расстреливать обнаруженные цели. Правда, после работы штурмовиков для САУ оставалось мало целей, да и большое облако пыли и дыма, что поднималось над немецкими позициями уже через пять-семь минут после начала первой штурмовки, мешало что-то разглядеть. Поэтому основной задачей САУ скоро стала защита флангов от возможных контратак. Танки же, маневрируя по полю, в основном шли вперед, лишь изредка останавливаясь для выстрела по обнаруженной цели — орудию или пулемету. Но после работы штурмовиков таких целей оставалось немного — реактивные снаряды, что мы сделали на основе мин калибра сто двадцать миллиметров, буквально вырубали из немецкой обороны куски грунта вместе с находившимися на этих кусках окопами, укреплениями, тяжелым оружием и самими немцами. Боевая часть этих реактивных снарядов своими четырьмя килограммами взрывчатки создавала воронки диаметром три метра и глубиной метр-полтора — как раз пулеметный расчет, позиция противотанкового орудия, укрытие на отделение, легкий ДОТ — даже если попадание было непрямым, но все-таки достаточно близким, контузии, ранения были обеспечены. Да и откопаться из обвалившихся окопов тоже требовалось время, и все это время огневая точка молчала, а наши ведь не сидели на месте, а подбирались к ней, чтобы окончательно добить уцелевших.