Перелет - [64]

Но детали беседы с Сент-Иваньи я помню точно. После моего отчета генералам о положении в стране он тоже «отвел меня в сторону», то есть увел в свою комнату. Он рассказал мне о том, что делала их делегация в «салонных» условиях для составления списка приемлемого союзникам правительства. Сент- Иваньи отчетливо сознавал, что по мере затягивания решения вопроса о Временном правительстве члены комитета все в большей степени отрываются от венгерской действительности. Сент-Иваньи заявил мне следующее: «Ты последним приехал из Венгрии, ты лучше всех знаешь положение в стране, и ты связан с левыми политическими партиями, представители которых говорили тебе о Яноше Вёрёше, поэтому мы волей-неволей должны воспринимать это как желание левых сил видеть во главе правительства Яноша Вёрёша, а не Белу Миклоша или Габора Фараго». Я еще раз подчеркнул, что от Золтана Тилди слышал имя Яноша Вёрёша, который поддерживал контакты с представителями левых партий.

То, что на самом деле Янош Вёрёш никого не представлял, выяснилось не так давно. Янош Вёрёш когда-то был популярным и бравым генералом, однако двигали им неизменно только личные амбиции, сколько-нибудь цельной концепции будущего страны он не имел. Янош Вёрёш просто умело блефовал, делая вид, что на руках у него тузы. Разумеется, в то время ни я, ни Сент-Иваньи, никто об этом не догадывался. Окончательно я уверовал в Яноша Вёрёша после того, как в один прекрасный день (25 ноября) за мной прибыл большой черный лимузин, который доставил меня на дачу Яноша Вёрёша, где я застал генерал-полковника Кузнецова.

Так меня свели с Яношем Вёрёшем за накрытым белой скатертью столом. Я пробыл там вместе с Вёрёшем и Кузнецовым целую ночь. На этой встрече царила дружеская атмосфера, чем мы были обязаны Кузнецову, который был остроумным человеком, умеющим работать и отдыхать. Но, как ты догадался, вечер этот был устроен вовсе не ради того, чтобы мы услышали остроумные истории из уст Кузнецова на хорошем немецком языке, а чтобы свести меня с Яношем Вёрёшем. На этой встрече я «почуял», кто такой Янош Вёрёш. Ведь политики остались на родине, а он (Янош Вёрёш) здесь, в Москве. К тому же генерал мог быть связан с левыми политиками. А может быть, даже ждал прибытия делегации Венгерского фронта и имел для меня конкретные указания…

При этом Янош Вёрёш старательно изображал, что он интересуется информацией, связанной с Венгерским фронтом. Сегодня мы бы сказали, что он умело использовал мою «подставку». На самом же деле я теперь понимаю, его не интересовала ни моя информация о положении в Будапеште, ни деятельность движения Сопротивления, ни прочая информация о положении на родине. Он уже тогда считал себя признанным «вождем», наследником наместника, чувствовал себя на коне…

Наконец 5 декабря генералов и остальных членов преобразованной в комитет делегации отвезли к Молотову. Там Габора Фараго, Белу Миклоша, Яноша Вёрёша и Домокоша Сент-Иваньи познакомили с окончательным списком Временного правительства, потом утвержденным Временным Национальным собранием в Дебрецене. Вот этот список:

премьер-министр — Бела Миклош Дальноки;

министр финансов — д-р. Иштван Вашари;

министр иностранных дел — Янош Дьёндьёши;

министр внутренних дел — Ференц Эрдеи;

министр культов — граф Геза Телеки;

министр обороны — Янош Вёрёш;

министр земледелия — Имре Надь;

министр торговли — Йожеф Габор;

министр юстиции — д-р. Агоштон Валентини;

министр промышленности — Ференц Такач;

министр социального обеспечения — Эрик Мольнар.

Список министров Временного правительства все присутствующие одобрили, никто не высказал никаких замечаний. С радостью все узнали о том, что завтра же выезжают поездом на родину. Молотов также сообщил присутствующим, что заседания Временного Национального собрания пройдут в родном городе Кошута — Дебрецене.

Путешествие наше длилось довольно долго, несколько дней. На советско-румынской границе мы пересели из советского поезда, колесные пары которого были рассчитаны на более широкую железную дорогу, в спецпоезд. (При этом Бела Миклош, как будущий премьер-министр, тут же занял салон-вагон.) На этом поезде мы прибыли вечером на разбомбленный вокзал города Дебрецена.

Глава десятая ДНЕВНИК МАТЕРИ (1944 год)

ДНЕВНИК МАТЕРИ

14 ДЕКАБРЯ, ДЕБРЕЦЕН. Позавтракав, мы отправились втроем пройтись по городу и сразу же за воротами здания, в котором нас разместили, натолкнулись на огромную тушу Андраша Чизмадиа. Он спросил нас: не знаем ли мы, куда ему теперь идти? Он, мол, слышал, что надо где-то появиться, но не знает точно где. Мы пошли вместе, и он рассказал нам, как два дня назад его подняли ночью с постели, приказав: «Одевайтесь, быстро!», посадили в автомобиль, и вот он оказался в Дебрецене. Здесь он уже успел поужинать, провести ночь, позавтракать, слышал, что надо всем куда-то идти, но точно не знает, куда именно. Ему толком не объяснили, зачем вообще его сюда привезли. Вдруг его посадят или расстреляют? И он был очень благодарен Эрнё, когда тот растолковал ему, что речь идет о рождении новой Венгрии и что он один из тех, кто будет олицетворять волеизъявление венгерского народа… Старик был счастлив, что никто не собирается его трогать.